Павел Генералов - PRосто быть богом - ВВП

Жарский гордился женой и ревновал к каждой мужской особи, которая крутилась возле неё. Но сейчас ревновать было не к кому — разве что к собственной фотографии при погонах, висевшей на стене. У фотографии наблюдалось побольше волос, чем у нынешнего Жарского, и поменьше пуза, хотя на фото последнее обстоятельство было и вовсе незаметно: нижний край снимка обрезал грудь Жарского на уровне медалей. То есть, именно по той линии, от которой начинаются обычно бюсты выдающихся деятелей, изваянных в мраморе. Или хотя бы в бронзе. Возле мэрии как раз и была целая аллея из таких бюстов именитых великоволжцев.

Жарский осторожно выбрался из–под одеяла, нашарил тапочки. Стараясь всё делать тихо, он выдвинул верхний ящик прикроватной тумбочки. Та чуть скрипнула.

Ольга открыла глаза, но не пошевелилась.

Жарский достал из ящика «макаров». Привычно ощупал воронёную сталь — пистолет стоял на предохранителе. Проверять снаряженность обоймы он не стал — и так знал, что в наличии полный боекомплект. Положив пистолет в карман пижамы, он на цыпочках направился к двери. И тут ему показалась, что Ольга пошевелилась. Жарский довольно резко обернулся:

— Ты что–то сказала?

Ответом ему было ледяное молчание.

Перед выходом из дома он снова заглянул в спальню. Ольга спала в прежней позе.

— Я уехал, — сообщил он, но и на этот раз спина жены промолчала. — Вернусь не раньше обеда. С дороги позвоню.

Ольга слушала: вот Жарский спустился на первый этаж, вот закрыл входную дверь, бренча ключами, надо сменить ему металлический брелок на пластмассовый, вот открылась дверь гаража, завёлся мотор. Когда ворота закрылись за выехавшей машиной, Ольга быстро вскочила и, надев голубые домашние шлёпанцы с пушистыми помпонами, подошла к трехстворчатому зеркалу.

Три белокожие женщины внимательно смотрели на неё. У каждой на переносице она заметила три веснушки, три солнечных метки. А вот глаза у каждой из Ольг оказались разными. У той, что ближе к окну — зелёные, у той, что по центру — серые, а у третьей — голубые. Ольга и сама точно не знала, какие у нее глаза. От игры света, от настроения или от одежды их цвет менялся как цвет моря.

У зеркала, на тумбочке, Ольга взяла маленький серебристый телефон и быстро набрала номер.

— Он уехал, — низким вкрадчивым голосом сообщила она телефону, разглядывая трех полуобнажённых красавиц с изящно спутанными волосами и разноцветными глазами.

В номере гостиницы «Волга», проходившем по разряду «люкс», кондиционера, само собой, не наблюдалось. Ведь это был «люкс» по–великоволжски. Хотя Сухов открыл все окна, даже то, что было заклеено ещё с давно прошедшей зимы, всё равно дышать было практически нечем. Воздух малой родины был раскалён нещадным солнцем с самого утра.

— Да, я понял. Хорошо, — сказал он телефону и нажал отбой.

— Хо–ро–шо, — сказал он уже сам себе и зашел в ванную, чтобы ополоснуть лицо. Осмотрел внимательно полотенце и, чуть помедлив, достал из кармана носовой платок и промокнул лицо им.

Сев на разобранную постель, где он провёл душную, беспокойную ночь, Сухов набрал номер, предварительно заглянув в записную книжку.

— Давай! — скомандовал он коротко и тут же отключился.

Что ж, пожалуй, пора. Сухов потер подбородок рукой и понял — нет, не пора. Сначала надо побриться. А уж тогда — точно, пора.

Путь Жарского лежал через весь город. По улице Красной, прямой стрелой пересекавшей Великоволжск параллельно великой русской реке Волге. Завершалась Красная грандиозным Крестовоздвиженским храмом с колокольней, своими нездешними масштабами и абрисом напоминавшей знаменитый силуэт колокольни Петропавловского собора в городе Санкт — Петербурге. Здешняя колокольня тоже видна была издалека: и в геометрически точной перспективе улицы Красной, и со многих иных точек города и, что являлось особенным предметом гордости великоволжцев, с Волги — в хорошую погоду аж за пятнадцать километров.

«Лендкрузер» мэра редкого малинового цвета тоже трудно было не заметить. Машину Жарского в городе хорошо знали. Потрясая мётлами в воздухе, его приветствовали дворники, в этот час как раз довершавшие уборку центральной улицы города. Ему подмигивали фарами встречные автомобили и троллейбусы, набитые едущими на работу жителями. Жарский в ответ кивал и тоже подмигивал фарами.

Традиционно поклонился мэру и китаец Ли с порога своего китайского заведения. Жарский гордился тем, что в его городе китайский ресторан появился даже раньше, чем в области. Съездив в Нью — Йорк и обнаружив там огромное количество вкуснейший китайских закусочных, он сам распорядился найти подходящего китайца и создать ему все условия. Китайский ресторан «У дядюшки Ли», поначалу воспринятый великоволжцами с некоторой подозрительностью, вскоре стал в городе самым модным. Считалось высшим шиком отгулять в нём свадьбу — откуда–то появилось поверье, что свадьба, сыгранная «У дядюшки Ли», приносит молодым счастье и удачу.