Владимир Цмыг - Оборотень

Старинный особняк под красной черепичной крышей, стены метровой толщины из тесанного темно — серого камня. Ни единый звук не проникал снаружи. Внутренняя отделка самая современная. Комнаты обставлены роскошной мебелью, среди которой хозяйка казалась располневшим белым лебедем. В любви Эрна оказалась намного опытнее и изощреннее Тамары…

Александр очнулся в темном подвале, наручником прикованный к крюку на бетонной стене. Левая рука оставалась свободной. В пятнадцать лет он возомнил, что может всё, и никто ему не страшен. Но, оказывается, и на охотников есть более хитрые, коварные звери…

Тусклая лампочка под низким потолком освещала центр подвала, по углам сгущая тени. В метрах трёх, тоже в наручнике, на раскладушке лежал блондин, ровесник Александра. В голубых глазах крайнее отчаяние и тоска, веки краснели от недавних слёз. На бледном лице возле носа были рассыпаны веснушки.

— Где я? — боль раскалывала череп Александра. Видимо, толстая сука что–то подсыпала в вино.

— Сейчас придет большой, страшный мужик, — с акцентом тихо проронил товарищ по несчастью, — сам узнаешь… — Рыдания перехватили его горло, она забормотал что–то на своём языке, забыв об Александре.

— Может тебе сиську дать! — резко оборвал его Сашка. — Говори, что знаешь!

— Я почти ничего не знаю, — кончил рыдать эстонец, — я случайно попал на квартиру одной женщины…

— Полной блондинки сорока лет с бриллиантовыми кольцами на руках? — продолжил Сашка.

— Да, — уныло кивнул товарищ по несчастью, — а потом очнулся в этом подвале. Здесь я уже три дня и три ночи. Этот гад, что меня… сказал, что скоро переправят в Швецию, а оттуда, кажется на Ближний восток.

Сашка всё понял, льдом окатило сердце, потом она сжалось от боли. Так, наверное, чувствует себя волк, попавший в капкан. Он заскрипел зубами.

— Ну, а тот, когда тебя… он отмыкал наручник?

— Да! Такой громадный… с волосатыми ручищами… был уверен, что я не смогу вырваться…

«Это уже кое–что!» — обрадовался Сашка.

Заскрежетали железные двери. Озноб пробежал по позвоночнику. Такое с Сашкой случалось и раньше, когда на татами он видел сильного противника, его стерегущий, оценивающий взгляд.

Сумрачный детина с черной щетиной на сильно развитом подбородке и скулах, с головой, как бы вросшей в плечи, остановился перед Сашкой. Резиновой дубинкой, залитой внутри свинцом, он постукивал по ладони левой руки. В желтых медвежьих глазах горел хищный, голодный огонёк…

— Ах, какой красавчик! — похотливо осклабился охранник, жесткой ладонью проведя по нежной щеке пленника. — Жалко арабам отдавать такую целину. — Он хрипло рассмеялся, обдав Сашку волной перегара, смешанного с никотином. Звериной мощью веяло от его кряжистой фигуры. Эстонец съежился на раскладушке, от ужаса смежив веки. Преодолев отвращение, плотно сцепив челюсти, Сашка выжидал. Ужас и ненависть слились в такое мощное чувство, казалось, сердце вот–вот выскочит из грудной клетки. Громила лапой провёл по его бедрам, крепко сжав ягодицы. Ярче вспыхнули глазки под узким в складках лбу.

— Будешь царапаться, брыкаться, получишь по кумполу! — предупредил охранник, ключиком отмыкая замок наручника. Сквозь спутанные волосы наблюдая за врагом, Сашка растирал затекшую руку. Он примерялся к болевым точкам противника, по которым должны быть нанесены молниеносные удары. Охранник слишком силен, поэтому всё должно произойти точно и мгновенно.

Детина не успел расстегнуть ремень, как удар в пах согнул его вдвое. Тут же последовал молниеносный мощный удар в височную часть черепа. Потеряв сознание, бандит рухнул на пол, не успев понять, что с ним произошло. Отбросив раскладушку, на его кисти Сашка защелкнул наручник. Потом он освободил товарища по несчастью, удивленно взиравшего на происходящее. Охранник, прислоненный к стене, теперь был прикован к обоим крюкам. С его силой одна скоба могла бы и не выдержать.

Не обращая внимания на эстонца, Сашка ждал, когда очнётся пленник. Наконец, голова его приподнялась, мутные глаза непонимающе обвели подвал, остановились на Сашке. Бандит дёрнулся, пытаясь освободиться. Сашка злорадно рассмеялся.

— Такое, дядя, иногда случается в мире, когда жертва и хищник меняются местами… Теперь я тебя буду трахать! — С размаху он саданул дубинкой по плечу громилы, тот взвыл от боли. — Опробую тебя перед отправкой туда. — Концом дубинки бывший пленник показал на выщербленный бетонный пол. Даже дикая боль в плече не смогла в глазах охранника стереть выражение крайнего удивления. Хиляк, которого можно плевком сбить с ног, отключил его, как какого–то дешевого фраера!