Андрей Воробьев - Дело о последнем параде

Арчи хотел возразить, но девушка, не дав ему на это времени, попросила, чтобы ей дали посмотреть «живьем» акционеров «Транскросса».

— Понимаете, я наблюдала тогда с напарником за вашими бандитами, лица были видны плохо (слишком далеко), но я хорошо запомнила их фигуры и походку…

У Арчи не было ни сил, ни желания спорить и он, решив, что утро вечера мудренее, спросил, где остановилась гостья.

Она недоуменно посмотрела на Николая.

— Я думаю, что лучше всего было бы где-нибудь у вас. Отель — это слишком неудобно.

— «У вас», — повторил про себя Арчи, — ей-то легко сказать. Живут там на своих виллах, каждая из которых — дворец. Знала бы эта Женька, что «у нас» только эта обшарпанная контора, да «корабли-хрущовки», в лучшем случае. Не к себе же ее тащить…

Впрочем, Арчи холостяковал в отдельной двухкомнатной квартире и при случае мог бы разместить гостью у себя. Но, желая хоть как-то отыграться за ее вторжение, заявил, что сейчас единственное место для отдыха — его личная квартира и что любому гостю, который туда попадает хоть из Африки, хоть с Северного полюса, приходится готовить завтраки, по крайней мере, для хозяина. Поэтому, мол, самое лучшее все же — гостиница.

Но Женевьева заявила, что она никогда не была феминисткой. И утренняя готовка в добавок к неприятной необходимости ежедневно лицезреть одного холостяка, но соотечественника и коллегу — меньшее зло, чем надоевшие рожи немецких, а тем более — английских туристов.

Последним аргументом, который привел Арчи, надеясь, что Женька откажется от планов вторжения в квартиру, было наличие в этом жилище собаки.

— Она — очень симпатичный ротвейлер, — как можно убедительнее постарался напугать гостью сыщик, — но она органически не переносит посторонних.

— А как ее зовут? — Хлопая длиннющими ресницами, переспросила девушка.

— Мэй Квин Лаки Стар О'Кэнэл. — Зло буркнул Арчи.

— Ой, это очень официально. Я ее буду звать Машей. А что касается посторонних… — девушка за секунду задумалась и вдруг радостно захлопала в ладоши. — Маша будет спать в моей комнате и я буду в полной безопасности!..

Николаю ничего не оставалось, как смириться со своей участью.

На следующее утро Арчи сидел в небольшом кабинете своей фирмы и внимательно перечитывал бумаги, привезенные Женевьевой.

Зарубежные коллеги каким-то образом умудрились составить список русских туристов, находившихся на Лазурном берегу в то время, когда там исчез Нертов и разбилась машина с падчерицей Даутова. Всех этих людей следовало тщательно проверить на причастность к преступлению. К сожалению, список мог быть не полным, не исключалась возможность, что кто-то из туристов заезжал во Францию во время круиза из других шенгенских стран и «позабыл» оставить свои координаты для пронырливых сыщиков. Но лучше хоть какая-то информация, чем отсутствие таковой.

Используя старые связи, Николаю удалось «прокинуть» по ГУВДэшному информационному центру весь список. Это только в прежние времена данные ИЦ и адресного бюро были для простых смертных за семью печатями. С развитием рынка не то что бандит, а любой школьник, имеющий сто — двести баксов, запросто может купить все адреса петербуржцев на текущий год. Более того, забравшись в Интернет, можно совершенно бесплатно поинтересоваться адресами двух-трех годичной давности. А чего стоило хищение из Телефонной станции «Закрытого» списка адресов всевозможных питерских «шишек» и сотрудников правоохранительных органов? Поэтому установить личности туристов не составило большого труда. Cложнее оказалось с «компроматом», но тут выручили старые связи, и вот уже сегодня на столе у Арчи красовались весьма интересные документы.

Выяснилось, что восемь наших сограждан, одновременно гревшихся минувшим летом на Лазурном берегу, были замечены питерскими руоповцами в весьма неформальных связях с одной из преступных группировок. Правда, оперативники могли себе позволить прямо утверждать это только за закрытыми дверями, рискуя быть привлеченными к суду за клевету. Николай не забыл, как один некогда влиятельный бандит подал иск на газеты, назвавшие его именно так. «Я, дескать, просто несчастный инвалид, а не преступник, — утверждал истец, — если что и совершал грешного, так ни более чем безобидное самоуправство. Даже приговор суда на эту тему имеется. А потому в мою пользу, дорогие писатели, следует выплатить миллионов по сто рублей в качестве компенсации морального вреда, причиненного вашими пасквилями моей тонкой натуре». Конкретно. Газеты, естественно, поспешили поскорее «замирится» со строптивым гражданином и обещали более не поминать его имя всуе, что собственно и требовалось доказать. Но оперативники располагали совершенно иными сведениями как об обиженном истце, так и о некоторых других гражданах, чьи имена широкой прессе известны до поры, до времени не были. Теперь Николаю предстояло проверить этих граждан. Но, чтобы не попасть между жерновами закона и бандитских понятий, действовать следовало крайне осторожно.