Андрей Воробьев - Дело о последнем параде

Конечно, лучшим вариантом было бы немедленно отправить Женьку обратно, хотя как специалисту ей следовало отдать должное: работала она профессионально. Более того, пусть и не очень уверенно, но девушка опознала в одном из людей, знакомых Николаю, человека, которого видела у домика во Франции. А тут еще и вернувшийся с Лазурного берега Нертов, ссылаясь на спасшего его французского сыщика, упросил оставить девушку немного постажироваться.

— Ты понимаешь, — говорил Алексей, — эта девчонка — один из наших козырей. Во-первых, я надеюсь, что она сможет все-таки точно опознать Карабаса, который грохнул своих подельников на вилле. А, во-вторых, если честно, она — племянница Пьера. Я просто не мог отказать ему.

— Правильно, ты не мог, — возразил тогда Арчи, — а о друзьях своих ты подумал? Это же фурия какая-то! Посмотри, во что она уже умудрилась превратить меня, мой дом и мою собаку? Я вынужден каждый день бриться и выходить к завтраку в отпаренных брюках. Курю в собственной квартире только ночью и то в форточку на кухне. По утрам я вынужден бегать трусцой как удирающий от инфаркта пенсионер. Я не в состоянии привести к себе никакую подругу. Более того, и сам пойти куда-нибудь «на сторону» я не могу — твоя Женька обязательно увяжется следом…

Алексей прервал распалившегося друга, заметив, что Женевьева «не моя», а сама по себе, что наличию завтраков следует только радоваться, а от всяких «левых» подруг можно поиметь, в лучшем случае, какую-нибудь гонорею.

— И вообще, что ты плачешься? Знаешь, как говорил Карнеги? — Если не можешь изменить свою жизнь — измени отношение к ней. Кстати, по-моему, тебя вполне устраивает нынешнее существование. Так что и флаг тебе в руки. Только учти, что свидетелем на свадьбе буду я.

— Какая свадьба?!.. — Арчи буквально задохнулся от негодования, но Нертов, не слушая его, начал невзмутимо названивать кому-то по телефону…

В тот день Арчи удалось улизнуть от Женьки, отправив ее в Эрмитажный театр. Работавшие там приятели Нертова умудрились провести девушку на балет, несмотря на отсутствие билетов и буквально кишащий всякими консулами, да дамами в тюрбанах зрительный зал. Справедливости ради следует отметить, что сначала Женевьева наотрез отказалась идти без Николая, но Алексей убедил ее, сказав, что они обязательно встретят девушку после спектакля.

— А пока, — Нертов строго посмотрел на Женьку, — извини, нам надо решить несколько рабочих вопросов и наметить, какое задание тебе определить на завтра.

Женевьева, слегка обидившись, пошла на балет, а Алексей с Арчи двинулись в ближайшую кафешку. Нертов почему-то был уверен, что к недавнему покушению на его друга могла быть причастна охранная фирма «Главбуха» я ядовитым названием. Впрочем, Арчи был с ним согласен. Оговорив план ближайших действий, Алексей заявил, что ему надо срочно уходить. «А ты уж, не обессудь, дождись свою Женечку, а то она меня, того и гляди, придушит от ревности».

Арчи моча проглотил насмешку и остался в кафе допивать пиво.

После окончания спектакля он встретил радостно выскочившую из старинного дворца на набережную девушку и пошел с ней пешком к дому. Женевьева уже вполне освоилась в Питере, поэтому не стояла как столб на пешеходных переходах под красными огнями светофоров, а то и дело норовила перетащить своего спутника через дорогу перед неистово сигналящими машинами. При этом она, захлебываясь, рассказывала, какой изумительный балет из Мариинки ей удалось увидеть и как какой-то навороченный мужик с золотой цепью на шее пытался неосмотрительно познакомиться с ней в буфете.

— …он мне слащаво так: «Девушка, давайте выпьем шампанского, а после спектакля поедем ко мне домой послушаем музыку», — щебетала Женька, — а я в ответ спокойно так, по-французски: «Мсье, у меня уже есть одна собака, только у нее ошейник более симпатичный и псиной от нее совсем не пахнет. Поэтому в вашей конуре мне делать нечего». А он стоит как дурак, а потом как выпалит: «Пардон, мадам, же не ма спа сиз жюр…» — Наверное, единственное, что когда-то случайно услышал по-иностранному. Я, конечно, не стала спрашивать, почему он не ел шесть дней, но театрал от меня догадался отойти. И вдруг, представляешь, слышу над ухом тихую родную речь: «Извините, мадмуазель, а если бы этот господин понял, что вы сказали»? Оборачиваюсь — стоит сзади меня такой благообразный старичок и глядит вроде бы укоризненно. А сам чуть не хохочет. Мы познакомились, я представилась как русская студентка, учусь в университете. А он в ответ, дескать, я сам там преподаю, всех студенток знаю, но прованский диалект там не учат… То-то мне неудобно стало…