Лариса Захарова - Год дракона

— Мда, — буркнул полковник, — чтоб было, как в кино, чтобы знать, что ты не быдло…

— Что?

— А это из репертуара Яна Крынкина.

— Вот видишь… — безнадежно вздохнула майор.

— Все это было под луной, — понимающе кивнул Быков. — Что Демкин показал по существу?

— Из ценного — он не знает, кто такой Макс, но утверждает, что это человек, содержащий «Элладу». Дал Арбузову денег на открытие кооператива, теперь Арбузов выплачивает ему долг с процентами. Объединение, которое представляют Чернов, Демкин и Крынкин, он так и говорит, объединение, заинтересовано в переориентации «Эллады». Поскольку у Ламко с Арбузовым имелись разногласия, некоторое время рассчитывали на то, что она поможет убрать Арбузова, переизбрать его, посадить на его место человека их круга, с ней даже велись переговоры, как я и думала, в «Будапеште». Но она отказалась сотрудничать. Переговоры вел человек, известный Демкину как Король. Кроме Чернова, Демкин руководства так называемого объединения не знает. У меня такое впечатление, что, хоть Демкин и бравирует, и чушь несет, он говорит правду. Я пыталась выяснить степень его информированности, но… В принципе он сказал то, что мы и так знали. Скорее, чувствовали и понимали.

— Нет, дорогая, это мы знали. Только сделать ничего не могли. Опоры не имели. Фактов, доказательств, свидетелей…

Служба сообщила, что передатчик работал в сорока километрах от города Киржач Владимирской области.

Машину Горохова обнаружили на стоянке автовокзала, откуда уходят автобусы на Киржач и Владимир. Так что получается, Чернов гонится за Гороховым? А где Воздвиженский? Куда Чернов поедет дальше? Куда вызовет своих подручных?

Вера еще спала, когда Гриша ушел с Саней на ферму. Он надеялся, что Вера отойдет от их ночной ссоры и успокоится.

Саня вел непривычные для Гриши странные разговоры ни о чем. Нет, смысл в них, конечно, был, но это были просто разговоры человека с человеком, а вовсе не то, к чему Гриша привык. За этими разговорами не стояло ничего, кроме тяги к общению и доброжелательного любопытства. Именно любопытства, а не интереса в Гришином понимании, когда контакт с человеком обусловлен тем, что с него можно иметь.

Вчера вечером к ним с Верой нагрянула знакомиться, как выразилась Вера, «земская интеллигенция». Гриша даже не сразу понял, что симпатичный парень с чеховской бородкой — местный поп. Он рассказывал об истории деревни, некогда богатого и обширного села, которую он взялся описать по уцелевшим церковным книгам. А жена его Лиля — женщина как женщина, с образованием, инязовка, и надо же — попадья. Как-то прежде Гриша не задумывался над существованием подобных людей.

Любопытной оказалась и пара из Нарвы, местные арендаторы. Она — экономист, он — инженер. У них своя программа, они шутя ее окрестили «Программа Соя». Буквально на днях знакомые из Ленинграда прислали им соевые семена прямо из всемирно известного института растениеводства.

— Это прекрасный корм, — доказывали они, — вся Западная Европа, вся Америка растит скот на сое, страшно рентабельно, — и они развивали грандиозные планы возрождения отечественного животноводства и молниеносного личного обогащения. Инженер вдохновенно горячился, как и положено дилетанту.

— Словом, вы начинаете с нуля, — скептически заметила Вера.

— Так это же прекрасно, Верочка, суметь начать с нуля, — не сдавался бывший инженер.

— Это значит, в руках есть силы, а в душе нет места разочарованию. — И его жена принялась уговаривать Веру и Гришу присмотреться, сделать выбор, на их примере убедившись в преимуществах развивающейся сельской жизни. — Все только начинается!..

Гости опустошили самовар и разошлись за полночь. Гриша сказал Вере:

— Знаешь, а ведь в жизни один раз, но приходится делать выбор. Казалось, свой я уже сделал, но… Расплатой запахло. Все, что я имею и могу иметь, не стоит этой цены, когда над головой висит закон, мало того, твой батька в придачу. Чего мне ждать — тюрьмы или смерти из-за угла? Ни того, ни другого не желаю. Почему я должен был бежать сюда, как шелудивый пес? Почему по ночам мне должно сниться, как переворачивают мою новенькую квартирку, как машину мою, «зубилку», конфисковывают? Твой батька решил меня в жертву принести. Не поняла еще? Следствию решил отдать. И «пришить», чтоб на допросах я рот не открыл, оправдываясь. Он бы меня давно убрал, да я ему нужен такой замазанный, чтоб никаких сомнений не оставалось, что я, я убил Ламко! Одна надежда. Пока тут сидим, там разберутся. В деле убийства Ламко моей вины нет. А другое… Похоронить, забыть и точку поставить. И снова не начинать, ну вас, я жить хочу, выжить и жить.