Евгения Грановская - Заблудшая душа

Музыкой и дорогой Глеб наслаждался еще пару минут, после чего на хвосте у него повисла полицейская машина, а еще через тридцать секунд она повелительно взвыла, принуждая Корсака прижать автомобиль к обочине и остановиться.

Глеб остановил машину и выключил радио. Из полицейской машины, остановившейся позади, вышел молодой светловолосый полицейский в форме ППС. Он неторопливо подошел к машине Глеба, остановился, пригнулся, чтобы лучше видеть лицо Корсака, и представился:

– Старший лейтенант Нечаев. Можно взглянуть на ваши документы?

– Легко.

Глеб достал из бардачка водительское удостоверение и страховочный талон и протянул все это полицейскому. Тот взял документы, внимательно их просмотрел. Уточнил:

– Отдыхать или по делам?

– На похороны родственника, – ответил Корсак.

– Родственника? – Он снова посмотрел на удостоверение Глеба, потом перевел взгляд на его лицо и спросил недоверчиво: – Вы родственник Бориса Алексеевича, директора нашего музея?

– Да.

Пару секунд полицейский о чем-то размышлял, подозрительно поглядывая на Глеба, затем поинтересовался:

– Надолго думаете задержаться?

– Нет, – честно ответил Корсак. – Как только церемония закончится, тут же уеду.

Глебу показалось, что мрачноватое выражение на лице полицейского сменилось выражением облегчения.

С чего бы это?

– Хорошо, – сказал полицейский, возвращая документы Глебу. – Приятного пути. И… примите мои соболезнования.

Глеб убрал документы в бардачок, кивнул полицейскому и тронул машину с места. Набирая скорость, он глянул в зеркальце заднего вида. Полицейский стоял на том же месте и, глядя вслед уносящейся к городу «бэхе», говорил с кем-то по мобильному телефону. Корсак почему-то подумал, что полицейский говорит о нем, и мысль эта была неприятна.

Еще немного, и ты станешь параноиком, Корсак.

Глеб включил приемник и сделал музыку погромче.

Гостиничный номер, в который заселился Глеб, был так себе. Стены обшарпанные, мебели почти никакой. Зато с видом на городской парк.

Распаковав сумку и поменяв рубашку на свежую, Глеб уселся в скрипучее кресло, взгромоздив ноги на полированный желтый столик, и минут двадцать наслаждался чтением местной газетки «Полесская правда», которую ему сунул на входе в гостиницу портье.

Просмотрев разделы «Криминал», «Стройки нашего города» и «Поздравления», Глеб зевнул и посмотрел на часы. До начала похоронной церемонии оставалось еще полтора часа. Немного подумав, Корсак решил спуститься в гостиничное кафе и чего-нибудь перекусить.

Пять минут спустя он сидел за столиком и ел «картошку с грибами по-домашнему», запивая ее клюквенным морсом. Картошка была приготовлена отменно, морс тоже был выше всяких похвал, и настроение Глеба чуть-чуть приподнялось.

– Глеб? – окликнул его вдруг женский голос.

Корсак отложил вилку и поднял взгляд.

– Да, – с легкой растерянностью ответил он, глядя на окликнувшую его светловолосую женщину. – А вы…

Ресницы ее дрогнули.

– Глеб, это действительно ты?

– Да, – повторил он и внимательнее вгляделся в лицо женщины. Брови его приподнялись от удивления. – Кира?

Женщина улыбнулась:

– Она самая. Что, так сильно изменилась?

– Изменилась. – Глеб вгляделся в лицо бывшей одноклассницы. – Но не сильно.

– Я присяду?

– Конечно.

Пока Кира Бегунова усаживалась на стул, Глеб успел заметить, что она почти не располнела, и что морщин у нее на лице гораздо меньше, чем могло бы быть у женщины, миновавшей сорокалетний рубеж. Одета Кира была в темную юбку и голубую кофточку из тонкой шерсти.

– А ты постарел, – сказала Кира, в свою очередь разглядывая Корсака. – И седая прядь в волосах. Но тебе идет. – Она снова улыбнулась. – Из молодого красавца ты превращаешься в импозантного мужчину средних лет.

– Да уж, – усмехнулся в ответ Глеб. – Импозантности во мне – как в замшелом пне.

Кира засмеялась. Глеб тоже не удержался от улыбки.

– Я рад тебя видеть, Кира, – сказал он.

– Я тебя тоже. Что тебя привело в наш городок, Глеб?

Корсак посчитал нужным стереть улыбку с лица.

– Приехал на похороны дяди, – сказал он.

– Ах да, я слышала. – Лицо Киры стало грустным. – Этот пожар… Это так ужасно! Знаешь, мы с ним иногда виделись, с твоим дядей. И он всегда заводил речь о тебе. Он очень тобой гордился, Глеб.

Корсак хмыкнул.

– Было бы чем!

– Не прибедняйся, Глеб. Говорят, ты стал известным журналистом.