Светлана Бестужева-Лада - Мера за меру

Появление еще одной фигуры в белом халате я восприняла как-то равнодушно. Но врач – а именно им фигура и оказалась, – был, судя по всему, настроен на обстоятельную беседу.

– Как мы себя чувствуем? – осведомился он.

– Никак, – честно ответила я. – Почему я в больнице?

– А зачем было из окна выбрасываться, голубушка? Чудо, что вы вообще живы остались и даже ничего не сломали. Очень у вас под балконом деревья и кусты хорошо расположены.

– Я не бросалась из окна, – с искренним изумлением ответила я. – С какого перепугу мне из него бросаться?

– Ну, с какого – это мы определим. Пока имеется как бы временное помутнение рассудка и частичная потеря памяти. Ничего, это лечится. Вы ведь больше из окон прыгать не станете? Или еще осталось такое желание?

– Как оно могло остаться, если его вообще не было?

– То есть вы настаиваете на версии несчастного случая? Или, может быть, вас кто-то выбросил из окна?

Последнее предположение показалось мне настолько диким, что я даже улыбнулась. Кто мог выбросить меня с лоджии? Муж? Абсурд!

Внезапно я вспомнила, что муж вроде бы собирался от меня уходить. Кажется, у нас с ним состоялся не очень приятный разговор. Кажется, я собралась разреветься и ушла на лоджию, чтобы успокоиться. Дальше, как говорится, тишина. И никаких подробностей нашей с мужем беседы я вспомнить не могла.

Вот тут-то я и заплакала.

– Ну-ну, голубушка, успокойтесь. Сейчас укольчик сделаем, поспите, головка прояснится. Наговориться мы с вами еще успеем, у нас пациенты лежат долго…

– Где – у вас? – сквозь слезы спросила я.

– В психиатрическом отделении, голубушка. Попытка суицида, сами понимаете…

Беда заключалась в том, что ничего не понимала не только сама, но даже и с посторонней помощью.

Врач ушел, вместо него появилась давешняя медсестра и очень ловко вкатила мне обещанный укол. Я так и провалилась то ли в сон, то ли в беспамятство, успев только подумать, что я – в сумасшедшем доме. Как говорится, «приплыли».

Не знаю, сколько я проспала, но когда очнулась, в палате уже сгущались сумерки. Как и обещал врач, в «головке» у меня прояснилось, я приподнялась на локте и обнаружила, что уже не одна. На одной из коек, повернувшись лицом к стене, совершенно неподвижно лежала женская фигура, на второй сидела особа примерно моего возраста, почему-то в туго завязанном платке, покрывавшем всю голову. Она читала какую-то порядком замусоленную книгу, но, по-видимому, почувствовала мой взгляд и оторвалась от этого занятия.

– Здравствуйте, – негромко сказала она. – Меня зовут Ниной.

– Майя, – так же негромко ответила я.

Меньше всего эта самая Нина походила на душевнобольную. Хотя… до сегодняшнего дня я пациентов дурдомов только по телевизору видела.

– Сейчас на ужин позовут, – продолжила Нина. – А нам сюда принесут. Первое время в столовую не ходят.

Есть мне не хотелось совершенно. Хотелось пить. Спасительная же кружка, увы, оказалась пустой. Что ж, подождем ужина, к нему, наверное, какой-нибудь чай полагается.

Ждать пришлось недолго. Дверь открылась. Вошла санитарка с подносом и скомандовала:

– Девчата, ужинать. Вика, вставай, ночью отлежишься. Вставай-вставай, нечего голодовки устраивать.

Неподвижная фигура с глубоким вздохом приняла сидячее положение, оказавшись очень молодой женщиной, скорее даже девушкой. Я увидела лицо такой красоты, что у меня от неожиданности дыхание перехватило. Тонкие, точеные черты, высокие скулы, рот, как пишут в плохих романах, «созданный для поцелуев» и огромные глаза какого-то необыкновенного фиалкового цвета, обрамленные очень густыми и длинными ресницами.

Когда она встала, то даже не слишком элегантный, явно больничный халат не скрыл того, что фигура полностью соответствует лицу. Добавьте к этому черные пышные локоны до лопаток… Ей бы на конкурсе красоты короны получать, а не в больничной палате отлеживаться. Вот только тонкие запястья обеих рук были перебинтованы…

Я так загляделась на Вику, что и не заметила, как санитарка поставила рядом со мной на тумбочку тарелку с какой-то размазней и кружку, прикрытую куском хлеба.

– Сидеть можешь? – спросила она меня.

Я кивнула, хотя была не слишком в этом уверена. Зато была совершенно уверена в том, что кормления с ложечки не желаю категорически.

– Ну и ладно. Туалет при палате, в коридор выходить не нужно.

Санитарка ушла, причем я заметила, что дверь она отперла ключом, а запирать не стала, просто захлопнула за собой. Странно, право…