Светлана Бестужева-Лада: Брак под короной

В результате я просто заучивала наизусть главы из учебников физики и химии. Про математику лучше вообще не вспоминать: я усвоила четыре арифметических правила и могу подсчитать процент. Остальную премудрость типа алгебры, геометрии и даже тригонометрии напрочь выветрились у меня из головы на следующий же день после выпускных экзаменов.

Зато литературу и историю я просто обожала и готова была заниматься ими денно и нощно. В результате при поступлении в институт я набрала двадцать баллов из двадцати возможных и имела право сама выбрать тот восточный язык, который желала изучать. Я выбрала арабский. Вот только сейчас не могу вспомнить, что послужило основанием для такого экзотического выбора. Разумнее было бы выбрать японский, но я всегда была крайне непрактичной.

Когда мы познакомились и подружились с Асей, она нередко напоминала мне об этом: ей-то пришлось учить тот язык, который ей достался. Бирманский. При всем своем практицизме, Анастасия так и не нашла ему применения в деловой жизни. Зато английский учила как зверь, чувствовала – пригодится, да еще как!

Когда я закончила школу с серебряной медалью и поступила с первой попытки в престижный институт, куда девочек вообще брали крайне неохотно, мои родители подарили мне встречу с морем. Они повезли меня в Алупку, где у них были какие-то знакомые, обещавшие устроить недорогое жилье. Поехали, разумеется, «дикарями».

Знакомые нашли для нас комнатку с верандой на окраине города, буквально в двух шагах от моря, причем хозяева разрешили пользоваться их кухней и кое-какой утварью. То есть устроились мы, в нашем понимании, по-царски. А я вообще находилась в состоянии непрерывной эйфории с тех пор, как увидела настоящее море.

Конечно, основное время мы проводили на пляже, но иногда приходилось выбираться в город за продуктами и прочими нужными мелочами. Пройти туда можно было либо быстро, но по пыльным и знойным улочкам, либо в два раза медленнее, но по прекрасному парку. Вот в этом-то парке все однажды и случилось.

У меня попал камешек в туфлю, я остановилась, чтобы его вытряхнуть, а родители, не заметив этого, пошли дальше. Только я собралась пуститься за ними вдогонку, как вдруг, словно из-под земли выросла цыганка средних лет и обратилась ко мне:

– Красавица, позолоти ручку, все будущее тебе открою.

У меня в кармане была только какая-то мелочь, сдача от сделанной покупки, и я довольно демонстративно вывернула карман и показала гадалке всю свою наличность. Мизерность суммы ее не смутила. Сейчас, по-моему, таких цыганок уже не осталось, они медленно, но верно деградируют в аферисток и обманщиц. Но та осталась вполне довольна: мелочь исчезла из моей ладони, словно по волшебству, а цыганка взяла мою руку и стала быстро говорить, глядя на мою ладонь:

– Ох, красавица, и причудливая же у тебя судьба! Два мужа будет, из благородных, двое сыновей законных, но не от мужа. Через горькое несчастье пройдешь, покой найдешь, через обман пройдешь, свою долю найдешь, счастлива будешь под короной, и горя уже долго потом не познаешь. Все сбудется, только крови берегись, кровь для тебя – как вестник беды. А не будет крови, значит, и беда стороной пройдет…

Она бы рассказала еще что-нибудь интересное, но тут спохватились мои родители и увидели, что их ребенок попал в лапы цыганки. Естественно, они помчались меня выручать, но это не понадобилось: цыганка исчезла так же мгновенно и таинственно, как и появилась, оставив меня в состоянии легкого шока и глубокой задумчивости.

– Что она от тебя хотела? – спросила мама, задыхаясь не столько от бега, сколько от беспокойства. – Она тебе ничего не сделала?

Я покачала головой.

– Что-нибудь она просила? Денег, конечно?

– Да, – ответила я, – но у меня в кармане была какая-то мелочь, я ей и отдала.

– Слава Богу, что у тебя в кармане не оказалось десяти рублей! Она бы и от них не отказалась.

– Ей и мелочи хватило, – рассеянно сказала я, думая о странном предсказании.

– И что она тебе нагадала? – скептически спросил отец. – Дальнюю дорогу, казенный дом и короля на сердце?

– Я не совсем ее поняла, – честно ответила я. – Она говорила о каких-то двух мужьях-аристократах, о двух сыновьях и счастье под короной.

Отец с матерью расхохотались:

– Ну, конечно же замуж ты выйдешь за принца крови или за князя. А как же иначе! И счастье обретешь, естественно, под короной. Она не сказала, что ты монархию русскую восстановишь?