Николай Зорин - Оборванные струны

– Ксения Зимина, – сказала я, ожидая, что он воскликнет: та самая?! Не воскликнул. По-моему, на него вообще никакого впечатления мое имя не произвело. Тогда я сама добавила: – Актриса кино.

– Актриса! – Он опять засмеялся. – И где же ты, актриса, снималась?

Я назвала все фильмы, перечисленные на сайте.

– Не, я такую лабуду не смотрю. А ты правда актриса?

– Правда, – подтвердила я обиженно: получалось, не такая уж я и знаменитость. – А с чего ты взял, что эти фильмы – плохие, раз не смотрел?

– Ну… – парень замялся, – я не сказал, что плохие. Да ты не обижайся, просто это не мой жанр, мне нравится фэнтези.

– Фэнтези! – передразнила я и задумалась: а какого жанра мои фильмы? Надо сегодня же выяснить. Вот приду домой, сразу этим и займусь. Наберу в Интернете. «Эпилог», например, можно отнести скорее к триллеру…

Я вдруг словно очнулась. Откровенный наряд стал меня ужасно смущать, мое поведение показалось верхом безрассудства. Что подумал обо мне этот парень, за кого принял?

– Извините, мне нужно идти. – Я поспешно поднялась со скамейки, схватила пакет, крепко прижала его к себе, будто там была не обыкновенная банка пива, а некая постыдная улика, и ринулась из скверика прочь.

Дома я поскорее переоделась в свою обычную одежду и немедленно приступила к уборке.

Привычная домашняя работа меня успокоила, хоть и изрядно утомила. Голова прояснилась, и, когда загружался компьютер, я не чувствовала ни нетерпения, ни капельки страха, никакой неуверенности в себе, просто хотела получить информацию – собрать ее как можно больше. Вошла на «свой» сайт. Думала разузнать все о фильмах, в которых якобы снималась, но отвлеклась на фотографию, на ту самую, которую сегодня пыталась приладить к себе. Топик, шорты, сигарета, банка пива… Кстати, пьет она не «Баварию» и не «Хольстен», судя по цвету и оформлению банки. А что? Навела курсор на фотографию, щелкнула мышкой, чтобы увеличить, – и тут произошло нечто такое, отчего и страх, и неуверенность в своем рассудке вернулись: экран на секунду померк, потом сделался ярко-красным, и на этом багровом, окровавленном фоне появилась надпись: «Введите пароль». На секунду задумавшись, я впечатала имя мужа. Конечно, ничего не выйдет – пароль неверен… Пароль оказался верным, красное с экрана ушло, вернулась фотография – и вдруг она ожила, зашевелилась, заговорила… Моим голосом заговорила.

– Привет, Ксюха! – Рыжая помахала мне с экрана, рыжая мне улыбнулась. – Странно обращаться к самой себе, странно вообще с самой собой разговаривать, но делать нечего. Будем считать, что это зарубки на память. Потому что бывают моменты, когда действительность ускользает, и трудно вспомнить, кто ты есть на самом деле, какая ты. Сейчас-то все ясно: я – это я, но откуда мне знать, что я буду думать об этом завтра. Мне говорили, что последняя моя роль была просто блистательной, и о предыдущей что-то подобное говорили. Но ведь сыграть блистательно – это значит полностью отречься от себя. Не только на экране, но и в жизни. Я чувствую, что превращаюсь в кого-то другого, в абсолютно не похожее на себя существо – в чужую женщину. Неизвестно ведь, как далеко зайдет процесс. Возможно, я в ней растворюсь без остатка, возможно, забуду, что я – это я.

Я сидела не шевелясь, впившись взглядом в экран. В голове зароились какие-то обрывочные картинки. Мне казалось, что я действительно что-то припоминаю. Рыжая сделала большой глоток из банки, глубоко затянулась и выпустила дым.

– И вот пока я в твердой памяти и незамутненном рассудке, хочу предупредить себя, будущую: верь мне, а не ей, ты – это я, не она. Наверное, она в конце концов так завладеет мною, что начисто сотрет мое прошлое, а взамен предложит свое. Она коварна, она хитра. Представит доводы в свою пользу, меня очернит. Не верь, ничему не верь!

Рыжая Ксения снова сделала глубокую затяжку, грустно мне улыбнулась, качнула ногой.

– Одно доказательство у меня уж точно есть: пароль введен правильно.

Изображение замерло, снова превращаясь в фотографию. Грубо нажав на кнопку, я выключила компьютер и бросилась прочь из этой комнаты, от этого кошмара.

Прошло много времени – во всяком случае, успело совершенно стемнеть, – когда я осознала, что лежу на кровати в спальне. Привычным движением провела ладонью по правому боку и рассмеялась: мне стало легко-легко.

– Да, рыжая стерва, – сказала я громко и отчетливо, будто она находилась в этой самой комнате, – пароль – аргумент в твою пользу весомый, но и у меня есть доказательство: шрам от операции.