Анна Бойко - Ne наша планета

Несколько раз Юлька случайно сталкивалась с ними на лестнице, и сосед неизменно сердечно с ней здоровался, окидывал пронзительным взглядом, мимоходом дотрагивался до руки и никоим образом не смущался. Зато смущал Юльку. От этого она сердилась на него и на себя. Ни разу он не намекнул, что жене не следует знать обо всех этих эскападах. Впрочем, Юлька и так не стремилась вступать в беседу с молчаливой и надменной женщиной с бледным лицом, с которой раз в несколько месяцев церемонно раскланивалась во дворе. Она не исключала, что оказалась причислена к остальным пассиям, и это выводило ее из равновесия.

Несмотря на повышенную востребованность, иногда по вечерам, он оставался один и тогда заходил к Юльке в гости. Обычно он являлся часов в восемь, с бутылкой чешской настойки, коньяка или ликера, лимоном, коробкой конфет и какой-нибудь нарезкой. В прихожей дружески, мимолетно приобнимал Юльку за талию. Иногда целовал в щеку, обдавая легким запахом сложного и приятного парфюма и еле слышным – сигаретного дыма. Дежурно рассыпался в комплиментах, сдавал принесенное и проходил в кухню. Был всегда ухожен и, сколько бы ни выпил, оставался трезв.

Данила Александрович всегда знал, чем ее развлечь. Рассказывал смешные байки из своей молодости. Пару раз показывал профессиональные снимки, сделанные женой в поездках. Мелькали Кения, Исландия, Мексика, даже Австралия. Иногда приносил с собой кота, который уютно мурлыкал и с удовольствием дремал у Юльки на коленях.

Мимоходом вкручивал перегоревшие лампочки или чинил дверную ручку.

Если Сашка еще не спала, оставался на кухне и терпеливо ждал, пока Юлька ее уложит. Стеснялся и пытался не попасться девочке на глаза. Сашка, как истинное зеркало, платила Даниле Александровичу той же монетой – воспринимала его как предмет мебели. Такое поведение соседа казалось Юльке странным, но спрашивать о причине она не пыталась – чувствовала, что и эта тема окажется закрытой. Вообще, при внешней мягкости и открытости казалось, что сосед человек жесткий, суровый и временами бывает весьма язвительным. Более близкое знакомство с ним Юльке скорее всего не понравилось бы, но вечерние легкомысленные посиделки более чем устраивали.

Буквально после второй встречи Данила Александрович определил для себя Юлькино материальное положение как бедственное и предложил выход из сложившейся ситуации. При их НИИ существовал небольшой детский сад для детей сотрудников, куда он и устроил по большому блату Юльку и Сашку на три дня в неделю. Одну воспитательницей, а другую – в ясельную группу. Утром он забирал их с собой в Москву, а обратно они обычно добирались своим ходом, на автобусе или электричке.

…Что Юлька внезапно и сильно влюбилась, Данила Александрович понял, кажется, раньше нее. Задал несколько ненавязчиво-наводящих и вроде бы пустяковых вопросов, как-то внезапно помрачнел и перевел разговор на другую тему.

Она уволилась из детского сада, проработав полгода. Деньги, которые приносил Стас, сделали ее попытки заработать хоть что-нибудь бессмысленными, и он предложил ей не мучить себя и Сашку тяжелыми поездками. Юлька с радостью согласилась.

Она снова сидела дома, но почти перестала видеться с соседом. Только изредка он по старой памяти захаживал к ним вечером на чай. Стан старался из всех сил держаться ровно и дружелюбно, но Данила Александрович все равно чувствовал напряжение и визиты скоро прекратились.

Юлька отпила из бокала.

Сосед о чем-то увлеченно беседовал с военным. Яна сидела выпрямившись, будто проглотила аршин, смотрела прямо перед собой и участия в беседе не принимала. Казалось, она ничего не видит и не слышит. Военный ее старательно не замечал, его губы болезненно кривились. Данила Александрович изо всех сил пытался втянуть в беседу обоих.

Оказавшиеся за одним столом азиат, грузин и Илья, обедали молча.

Девушка с юношей изредка перебрасывались короткими фразами, от которых юноша все больше мрачнел.

Станислав спорил уже со всеми за столом. В какой-то момент, потеряв терпение, он резко поднялся и решительно направился в сторону ближайшего лифта.

– Станислав Владимирович, не смею задерживать, но хочу предупредить. Вы не найдете выхода на улицу. Я бы на вашем месте вернулась в холл и послушала вместе со всеми то, что мне необходимо до вас донести, – голос тетушки Адамины, очень убедительный и спокойный, остановил его на полдороге. Стас поколебался секунд пять и без возражений вернулся на место.