Владимир Коробов (Хуан Вальехо Кордес) - Дикая Роза

– Джулия, дорогая, прекрати меня уничтожать! Может быть, я не такой уж плохой, как тебе кажется. Может быть, в глубине души мне тоже иногда хочется чего-то такого героическо-романтического. Да и пистолет я держать не разучился. У меня тут в подвале приличный тир. Хочешь – до обеда еще полчаса – немного постреляем: кто кого метче. Кто проигрывает, тот съедает за обедом лишнюю порцию рыбной закуски и потом ему придется много пить воды и бегать писать. Согласна? И за обедом же я готов обсудить детали этой твоей романтической мести. Как знать, возможно, я тоже заинтересуюсь и приму участие в вашей охоте…

Джулия смахнула с глаз крупные слезы, широко улыбнулась брату и распахнула ему объятия. Так, обнявшись, они и подошли к лифту, который должен был их спустить в подвал, в тир – «немного пострелять».

Супруги Линаресы заканчивали ранний завтрак. Оба они сегодня очень спешили. Розу ожидала встреча с самым известным продюсером шоу-программ в Мехико Антонио Маусом. Он сам позвонил вечером после повтора «Телевисой» дневного репортажа «в прямом эфире», рассыпался в комплиментах, попросил о деловом свидании. Рикардо же договорился с братом Рохелио обсудить их дела в офисе «Рироли» за час до того, как туда прибудет богатый предприниматель из Нью-Йорка Дэвид Кренкорд – намечалась удачная совместная сделка.

Настроение у супругов было приподнятое. Все в жизни складывалось в самых мажорных тонах, любовь их после двухнедельной разлуки и скандала в «Эль соль де Мехико» обрела, казалось, второе дыхание. Они улыбались за завтраком друг другу и шутили по поводу вчерашней вечерней информации «Телевисы»: сеньор главный редактор Покидес попросил совет директоров газеты освободить его от занимаемой должности в связи с ухудшившемся состоянием здоровья и необходимостью длительного лечения. «Да, Роза, – смеялся Рикардо, – подорвала ты у него здоровье, нервный стресс у него после твоей туфельки»… – «Толстякам это очень полезно, – стараясь выглядеть серьезной, отвечала Роза, – глядишь, теперь похудеет килограммов на десять и станет мужчина хоть куда…»

– Сеньор Рикардо, серьора Роза, извините, но с сеньоритой Кандидой очень плохо. Кажется, она опять не в себе, – прокричала служанка Селия, не доходя до их столика в саду и нарушая все привила, запрещающие слугам прерывать трапезу хозяев.

– Немедленно послать за доктором Кастильо! – крикнул ей Рикардо. И, так и не успев допить свой кофе, супруги почти бегом устремились в дом.

Каидида Линарес сидела полуодетая на полу, с всклокоченными волосами, безумным, каким-то отсутствующим взглядом, лицо в красных пятнах, пальцы постоянно сжимаются и разжимаются, никого, похоже, не узнает. Губы силятся что-то прошептать, но ничего не слышно: из включенного приемника идет бодрая музыка. Роза выключает радио, садится с Кандидой рядом, обнимает ее бережно за плечи и прислоняется ухом к самым губам несчастной.

– Роблес… зовет… всех… кто был… с ним… за собой. Я не хочу… но мой ребенок… Роблес… кровь… Он убил их… всех.. кто был с ним… давно… – Роза произносила то, что едва слышала и разбирала из слабых губ Кандиды, негромко, но отчетливо.

Появился доктор Кастильо со своим неизменным кожаным черным чемоданчиком. Попросил помочь ему положить больную на кровать. Осмотрел, проверил пульс и сказал:

– Она в шоке, очевидно, испытала какое-то большое потрясение. Я сделаю успокаивающий укол, она поспит и, надеюсь, придет в себя.

– Сколько она будет спать, доктор? – спросил Рикардо.

– Не меньше четырех часов.

– К этому времени я буду дома. Вы побудете с больной, доктор?

– У меня сейчас еще два пациента. Да и нет необходимости – она будет спать. Но на всякий случай пусть Селия или кто-то из слуг будет поблизости.

– Хорошо. Я отдам все необходимые распоряжения.

Слегка располневший за эти годы Рохелио нетерпеливо ждал брата в офисе на углу улиц Изабеллы Католической и Венустиано Каррансы. Два года назад они арендовали это удобное помещение в центре Мехико, отмечали новоселье шампанским и много шутили по поводу того, что Изабелла – королева Испании соединилась в их офисе с Венустиано – вождем революционной Мексики. Почему-то это сейчас припомнилось, весьма некстати, ведь голова Рохелио целиком должна была быть занята другим – предстоящей встречей и в возможной сделкой с Дэвидом Кренкордом. Но про это он думал сейчас меньше всего – Рохелио последние месяцы лихорадила его личная жизнь.