Себастьян Жапризо - Дама в автомобиле

Было немногим больше одиннадцати, когда я вернулся в дом Коба. Анита была готова к отъезду, вы закончили работу. Я дал вам конверт с деньгами, рассчитывая его у вас позже, когда вы вернетесь на «тендерберде» обратно забрать. Мне совершенно необходимо было посадить вас за руль этой машины, иначе весь мой план, так удачно воплощаемый до сих пор, рухнет. Следователи прежде всего тщательнейшим образом осмотрят «тендерберд». Не знаю, какие у них есть приспособления для этого, но думаю, что весьма эффективные. И мой план рухнет потому, что вы не могли проехать в машине около семисот километров, ничего не оставив в ней — ни отпечатка пальцев, ни ворсинки от вашего белого костюма, ни волоска. И в то же время, хотя я и почистил сиденья машины, я сделал это наспех, и они могли обнаружить там следы другой женщины. Далее, обследовав ваш труп, они могли легко убедиться, что на вас нет даже пылинки из машины, что вы в машине не были. Мне с трудом удалось убедить вас сесть за руль, Дани. И вообще, когда я разговаривал с вами, я заколебался, мне даже кажется, что было мгновение, когда у меня вдруг пропала охота продолжать игру. Я не знал, откуда я возьму силы, чтобы вернуться сюда вслед за вами, покалечить вам руку, заставить вас выпить пузырек дигиталиса и — главное — выдержать те несколько минут, когда вы, ничего не понимая, обезумев от ужаса, будете умирать. И все же я не остановился. В Орли мы оставили вас в «тендерберде». Вам я сказал, что наш самолет улетает в полдень, но в действительности у меня было еще два часа на то, чтобы поехать вслед за вами, убить вас, навести порядок в доме Коба, а затем встретиться с Анитой и Мишель в ресторане аэровокзала.

Я сдал наши вещи в багаж. До тех пор, до той минуты, когда я прощался с Анитой в переполненном зале, она не знала, что я вас убью. Если же ей и приходила в голову такая мысль, то она убеждала себя, что придумывает бог знает какой бред, что у меня другой план. А там она спросила, что я собираюсь сделать. Узнав, что вы должны погибнуть, она молча замотала головой, держа на руках нашу девочку, и вдруг из ее глаз брызнули слезы. Я сказал, чтобы она ждала меня в ресторане до двух часов, если же я не вернусь к тому времени, то пусть она с Мишель улетает в Женеву. Я к ним прилечу. Она все мотала и мотала головой. Я ушел. В этот момент я увидел, что вы тронулись с места. Я поспешил на стоянку за своей машиной. Сначала я потерял вас из виду, но вскоре вы вдруг оказались метрах в пятидесяти впереди меня. Вы просто поставили «тендерберд» на новое место. Я видел, как вы вышли из машины, пересекли проезд перед зданием аэропорта и вошли в вокзал. Я ничего не понимал. Впервые я растерялся, Дани.

Я отправился вслед за вами. Я боялся, что вы встретитесь там с Анитой и Мишель. В окна третьего этажа я видел, как они ходят по залу Но вы были поглощены какими-то своими мыслями. Вы долго сидели за столиком бара. Я стоял метрах в двадцати сзади, за кабиной фотоавтомата. Я обдумал все, что может случиться, пока «тендерберд» находится в ваших руках, включая даже какую-нибудь катастрофу, которая приведет к вмешательству полиции. Однако я знал, что вы по вашей близорукости не станете гнать, вы вообще делаете все обстоятельно, и поэтому решил: можно не сомневаться, вы доставите машину в полном порядке. Как видите, я все предусмотрел. Дани, решительно все. Но одно оказалось для меня сюрпризом, и когда я с этим столкнулся, то чуть не сошел с ума: как выяснилось, ни один ваш поступок нельзя было предсказать заранее.

Теперь вы понимаете меня, Дани? Так вот, вы снова сели в «тендерберд», а я поехал вслед за вами на своей «ДС». Вы должны были отправиться в Париж, а вы взяли направление на юг. Я сначала подумал, что вы ошиблись на развилке автострады, но нет, вы так и не повернули. Я смотрел на вас в окно, когда вы обедали в ресторане под Фонтенбло. Я не верил своим глазам и кипел от ярости. Я вернулся в машину, которая стояла невдалеке, и там ждал, когда вы выйдете. Стрелки на моих часах продолжали бежать. Я понимал, что мне уже не успеть на швейцарский самолет и Анита и Мишель улетят без меня. В отчаянии я старался что-нибудь придумать. Я еще надеялся, что после обеда вы вернетесь в Париж, в квартал Монморанси. Я подумал, что вы решили немного прокатиться, доставить себе удовольствие и посидеть за рулем шикарной машины. Но не тут-то было. Безумная карусель, пленником которой я стал, продолжала крутиться. Вы въехали в Фонтенбло. Я видел, как вы купили какую-то одежду и чемодан. Пот струился у меня по спине. Происходило нечто ужасное. По вашей воле мы внезапно поменялись ролями. Всю эту ночь я составлял план действий, не принимая вас в расчет, словно вы были пустое место, а теперь выяснилось, что у вас есть свой план, которому вы следуете, совершенно не заботясь обо мне. Все время, что вы ехали в Жуаньи — а я за вами, буквально в двухстах метрах от вас, то и дело в зависимости от вас меняя скорость, — я строил всевозможные догадки, одну невероятнее другой. И самая бредовая была такая: Анита вчера вечером оказалась права, когда говорила, что вас провести невозможно. А если так, значит, вы сейчас знаете, что я следую за вами по пятам. И только одна версия не пришла мне в голову — это то, что было на самом деле. Ваша уверенность росла с количеством проделанных километров, и мне приходилось усиленно работать головой и в то же время не забывать о педалях, чтобы не потерять вас из виду. Никто никогда не наблюдал за вами так пристально, как я, и все же вы то и дело ставили меня в тупик. Например, около бара Жуаньи я лишь в последнюю минуту заметил, что вы останавливаетесь. Потом, когда вы снова поехали, меня мучила мысль, кто этот шофер грузовика, с которым вы разговаривали. Тогда, Дани, я еще не знал, какая удача сопутствует вам, но я чутьем понял, что эта встреча, как и все остальные, обернется против меня. К концу дня на шоссе под Оксером, где вы начали гнать со скоростью больше ста шестидесяти километров в час, я безнадежно отстал от вас. Вот тут-то мне стало ясно, что эта гонка, эти покупки в Фонтенбло можно объяснить только одним — вы решили воспользоваться машиной не для небольшой прогулки, а на все праздники, и вы мчитесь прямо к неведомой мне цели. Необходимо было вас остановить. Кроме того, я вдруг понял, что вы точно повторяете путь Аниты, но только в обратном направлении, и это было самое ужасное. Я чуть было не наткнулся на вас и не выдал своего присутствия, проезжая через деревню, которая стояла у выезда с автострады. Сидя в машине, вы разговаривали с какой-то старухой, стоявшей рядом. Я поджидал вас неподалеку от станции обслуживания, на которой я прочел название деревни: «Аваллон-Два заката». Мне показалось, что я окончательно сошел с ума. Как сказала мне Анита, именно в этой деревне она оставила ваше белое пальто. Вы совершенно сознательно, упорно сокрушали весь мой план. В этом я окончательно убедился, снова увидев «тендерберд» и бирюзовое пятно вашей косынки у станции обслуживания автомобилей. Бесспорно, это была та самая станция обслуживания, у которой останавливалась Анита. У меня в кармане лежала квитанция за ремонт. На ней был штамп, и я сверил адрес. Я разорвал ее с какой-то идиотской яростью, сидя за рулем своей машины. Затем я достал пузырек дигиталиса, который лежал у меня в ящичке для перчаток, и, не обращая внимания на то, что было светло, пошел за вами, прячась в высокой траве и за деревьями. Сделав порядочный круг, я очутился позади белого здания, в которое вы вошли. У одной из бензоколонок стояли какие-то люди и болтали. Все мои мысли были направлены только на то, каким способом незаметно настичь вас и убить так, чтобы никто не видел меня, не услышал никакого шума. Туалет, куда вы вошли, оставив незакрытой дверь, был подходящим для этого местом. Я последовал за вами и вдруг увидел вас со спины, ваш белый костюм, ваши светлые волосы. Вы неподвижно стояли меньше чем в трех метрах от меня. Перед вами было зеркало. Я отпрянул к наружной стене и, едва переведя дыхание, тут же ринулся на вас. Я обхватил вас сзади, поднял над полом, закрыв своей широкой рукой вам рот. Ваши очки упали, отлетев к противоположной стене этой тесной конуры. Мои действия были так же сумбурны, как и мои мысли. Вы уцепились левой рукой за косяк двери. И я увидел эту руку. Я смотрел на нее всего лишь какую-то секунду, но эта секунда показалась мне самой длинной в моей жизни. Я вдруг с предельной ясностью понял, что сам разрушаю весь мой план. У женщины, которую видели на шоссе, была перевязана левая рука. А у вас — нет. Я мог вас убить, но вы не были бы той женщиной, что ехала ночью по шоссе! Я схватился за ручку двери и с силой захлопнул ее. В мою ладонь, которой я зажимал ваш рот, словно ударил немой вопль. И тотчас же ваше тело обмякло в моих руках, соскользнуло на колени, и вы так и остались в этой странной позе — упершись лбом в пол. Ваши рассыпавшиеся волосы закрыли лицо. Не знаю почему, то ли испугавшись, что я наделал шума, то ли от страха, что стоящие неподалеку мужчины — их голоса доносились снаружи — заметят меня, то ли при виде вашей руки, которая раздувалась с поразительной быстротой, а может быть, оттого, что я просто сообразил, что если убью вас сейчас, то судебно-медицинский эксперт сразу же определит, что рука была покалечена перед самой смертью, но я бросился бежать. Только очутившись в своей машине, я немного отдышался.