Томас Уолш: Смертный приговор

Разумеется, лжесвидетельствуя, она не только выгораживала себя, но и пыталась еще больше запутать полицию, заведомо направляя их по ложному следу. А дальше все пошло как по маслу: супружеская пара тоже опознала Джонни Палику, а он не смог предоставить убедительные доказательства своего алиби. Словом, любовники получили возможность перевести дух и даже расслабиться. И все у них складывалось удачно до тех пор, пока приятель миссис Сойер не совершил одну непростительную глупость: заявился к ней домой, в тот самый дом, куда несколько месяцев тому назад приходили и Кочран с Макрейнолдсом, чтобы допросить вдову.

Как только Кочран узнал дом, у него возник вполне естественный вопрос: что общего может быть между такой привлекательной вдовушкой, как миссис Сойер, и этим верзилой. Ответ лежал на поверхности. И ему тут же стало ясно, почему миссис Сойер с такой готовностью опознала Джонни Палику и почему Элен Морисон отказалась сделать это. Одного он не мог понять. Почему, снова и снова спрашивал он себя, почему никому из них не пришла в голову такая простая версия, такой банальный мотив преступления? И когда Макрейнолдс и двое полицейских уводили вдову и ее дружка в патрульную машину, а те упирались, осыпали друг друга обвинениями, кричали, ругались, и потом, когда машина с преступниками уже тронулась по улице, эта мысль продолжала терзать Кочрана. Какие же они дураки! Это же надо сморозить такую глупость!

— Мы ведь всегда в подобных случаях проверяем причастность жены или мужа к совершенному преступлению, — виновато повторял он, словно оправдываясь, перед Элен Морисон, которая поджидала его возле дома. — Всегда! Понимаете? И сейчас мы обязательно проверили бы миссис Сойер, если бы не вы. Но ее рассказ точно совпал с вашими показаниями. А поскольку все это произошло на ваших глазах, то с какой стати нам было сомневаться? С какой? Не вижу оснований.

— И все же основания были, — устало промолвила Элен Морисон. Вид у нее был подавленный. — Но сейчас, слава богу, все стало ясно. Эти двое даже не достойны называться людьми. Впрочем, сейчас это не важно. Главное, что все… — у девушки дрогнули губы. — Кочран, пожалуйста, увезите меня поскорее. Я боюсь. Я не хочу ничего больше слышать об этом деле. Я просто хочу побыстрее уехать отсюда.

Элен начал сотрясать мелкий озноб. Кочран попытался успокоить ее. Стал неуклюже шутить. Дескать, у вас есть перспектива для профессионального роста. А что? Со временем из вас получился бы совсем неплохой коп. Главное — вы умеете сохранять хладнокровие, а еще — вы человек неравнодушный. И вообще... Но тут он спохватился и замолчал на полуслове, вспомнив, что еще каких-то пару недель тому назад яростно отстаивал прямо противоположную точку зрения. Да ну его к черту, подумал он вдруг со злостью. Кто ответит на вопрос, почему случаются подобные вещи? И кто знает, почему все случилось именно так, как случилось? Разве кто-нибудь из них хотел этого? Между прочим, они бы сработались с Элен Морисон. Да и потрудились они совсем неплохо. Во всяком случае, они сделали этого подонка! И это главное.

Он как-то не задумывался, что в своих отношениях с Элен Морисон он зашел много дальше, чем обычно позволял себе с представительницами слабого пола. А когда задумался, то решил, что, наверное, во всем, что случилось, есть какой-то особый, пока не очень понятный ему самому смысл. А потому он просто усадил девушку в машину, стал гладить по предплечью, уговаривая вполголоса взять себя в руки и не раскисать. Когда-нибудь в другой раз, подумал он, в другом месте и при других обстоятельствах они продолжат неоконченный философский спор о высоких материях. Но сегодня, сегодня он должен проявить благоразумие и твердость.

И Кочран действительно был очень благоразумен и предельно тверд. Он включил двигатель, и они тронулись с места. Вначале они просто бесцельно колесили по городу, пока девушка не пришла в себя. Потом он отвез ее домой и сразу же поехал к себе. Он проспал четырнадцать часов кряду. Его не разбудил даже шум мусоровозов, не потревожило начавшееся движение транспорта поутру. Он проснулся в преотличнейшем расположении духа и тут же поймал себя на мысли, что не перестает думать об Элен Морисон. Интересно, мелькнуло у него, чтобы все это значило? Впрочем, ответ напрашивался сам собой. Так стоит ли задавать себе вопрос, заранее зная ответ на него?