Анатолий Охотин - Западня для друга. Субботний детектив

Приятеля Олега звали Андрей Карачаров. Полина знала, что он обитал на северах, а в тех неуютных, холодных краях, по её представлениям, мужики хлестали неразведенный спирт кружками. Иначе в суровых арктических условиях не выжить. Так что Олегу было с кем отмечать надвигающийся праздник.

Полина в очередной раз отправила вызов на домашний телефон. Трубку никто не снял. Надеясь на удачу, она еще раз позвонила на мобильник Олега.

«Ну ответь же ты, ответь, Олег! – мысленно просила Полина. – Да сколько же нужно вылакать той проклятой водки, чтоб полностью отключиться?..»

Незваный визитёр осторожно просунул голову в комнату, пошарил сощуренным глазом по квартире. «Ничего себе, погуляли!» – поразился он, увидев сдвинутый с места стол, и собранный гармошкой ковер на полу. Догадался, как сильно штормило мужиков, раз такой бардак соорудили. Он просунулся дальше и тут увидел самих виновников учиненного пьяного беспорядка.

На полу, свернувшись клубком, устало храпел гость Олега. Вообще-то гостей, тем более дорогих, принято укладывать на кровать. Перепившему Олегу было не до соблюдения приличий. Он сам свалился там, где настиг сон, – лежал на тахте, безвольно разбросав во сне пухлые руки. Внутри его пивного, колыхающегося от дыхания брюха что-то громко булькало, урчало и плескалось. Рубашка на Олеге задралась, оголив белое, не знавшее загара тело.

«Разлегся, как баба!» – поморщился мотоциклист, испытывая отвращение к полному хозяину, разлитому как холодец по тахте. Отвел взгляд в сторону.

Неожиданно ожил городской телефон. Резкая трель болью отозвалась в ушах. Ноги мотоциклиста занемели и прилипли к полу. Сердце ёкнуло, затаилось внутри, зажалось в кулачок и почти перестало биться. Волна испуга окатила с головы до пяток, а потом скатилась, как вода, оставив пот на лбу. Однако он быстро совладал со страхом, его растерянность длилась секунд пять, не больше, по истечении которых незваный посетитель сорвался с места. Начал рыскать по комнате – где тот грёбаный телефон? – обнаружил аппарат на полке шкафа. Ага, вот ты где притаился, змеёныш! Рывком выдернул из розетки шнур: больше не оторвет, паразит, от дела!

Немного успокоившись, он вернулся к столу. Здесь позабыто горела настольная лампа под зеленым абажуром. На тарелках валялись огрызки крупно нарезанной копченой колбасы и твердого сыра, раскрошенный хлеб. Посреди отвратительного натюрморта печально взирали друг на друга две порожние водочные бутылки. Всерьез пили мужики, определил визитер, по-взрослому.

Он заметил возле тарелки кухонный нож с длинным блестящим лезвием. Видимо, им и пользовались алкаши, решил мотоциклист, подняв нож со стола. Оглядел, оценивая практичность предмета, затем проверил остроту, проведя по скатерти. После лезвия на материи остался ровный, еле различимый разрез. Отличный ножичек!

А теперь за работу!

…Перед тем, как покинуть чужое жилище, мотоциклист добавил беспорядка в квартире. Он хотел создать впечатление случившейся здесь махаловки между пьяными дружками. Для большей убедительности сдернул на пол скатерть с объедками и порожней тарой, уронил пару стульев, с серванта смахнул на ковер цветочный горшок. С цветком, правда, вышла небольшая заминка. Так получилось, что вместе с тем цветком, будь он неладен, нечаянно уронил на пол фотографию улыбающейся Полины. Занес было ногу, чтобы растоптать снимок, да отчего-то остановился, не посмел. Как бы он не злился на Полину, она была единственной девушкой на этом свете, которая любила его по-настоящему. Пока он не съехал с катушек. Мотоциклист-убийца снял окровавленную перчатку, чтобы не испачкать снимок Полины. Нагнулся, поднял фотографию и поставил на место.

Уходя, ночной мотоциклист подмигнул спасенной от осквернения хозяюшке, мол, пока, пока, скоро встретимся, Полина.

Полина отыскала свободное место в зале ожидания, присела отдохнуть. Неужели целую ночь придется сидеть на вокзале? Она посмотрела на часы. Прошел всего час, как сошла с несчастного поезда, а в ногах появилась такая страшная усталость, словно шла от тетки пешком все полторы сотни километров. Ужас какой-то! Все-таки мерзавец Олег, раз так цинично с ней обошелся! И чего теперь стоит его обожание, эти утренние ужимки и собачья преданность в лживых глазах? Он свинья, поросёнок, который никак не может нажраться своей любимой водки, да чтоб ты ею залился совсем!..

Зал ожидания притих. Вокзальная жизнь после полуночи не прекратилась вовсе, однако спешки, толкотни и шума заметно поубавилось. Вялые пассажиры, в основном транзитники, делавшие здесь пересадку, бродили под объективами видеокамер наблюдения, тихонько переговаривались, читали, разгадывали кроссворды, дремали, жевали – это были обычные занятия людей, вырванных из своей среды обитания, вынужденных коротать время в ожидании поезда всяк на свой манер.