Игорь Сидоров - Рубикон с позолоченным берегом. Психологический детектив

Вот теперь для Самойлова все вставало на свои места. Ясен был мотив. Скорее всего, Васильев забрал у Бастрыкина золото и деньги и сейчас красиво отдыхает. С чувством выполненного долга, Самойлов возвращался домой. Теперь нужно было предпринимать меры к поимке Васильева, но это дело времени. Объявленный во всероссийский розыск, он много не пробегает.

Действительно, весть о поимке Васька не заставила себя долго ждать. Вскоре Самойлов готовился ехать за ним в Москву. Что интересно, задержали Васильева в аэропорту, когда у него на руках были билеты на Хатангу. Опять Самойлову было непонятно, зачем Васильеву с деньгами и золотом нужно было лететь туда? Но все эти подробности он узнает при беседе по пути домой. Самойлов осмотрел вещи задержанного. Собрался тот, видимо, в экспедицию. С собой у него были палатка, спальник, запас продуктов, в общем, все для длительного похода. Из документов только паспорт, в котором Самойлов увидел листок бумаги, на котором была карандашом нарисована какая-то схема. Листок был помят, на краю была капля крови. Путь домой в служебной машине производился по всем правилам этапирования. Самойлов и еще один опер на переменках держали Васильева пристегнутым к себе наручниками. Судя по всему, тот даже в голове не держал мыслей о побеге. Обстановка для беседы не располагала, и Самойлов решил все отложить до дома. По приезде Васильева задержали, он ничего не отрицал, правда, про мотив рассказывал расплывчато. Он что-то плел про давнюю ссору на прииске, на почве которой и возникла драка, в ходе которой он и забил Бастрыкина. С его слов, связал он его и заклеил рот, якобы для того, чтобы не успел позвать на помощь пока Васильев уходил. Версия его была явно неубедительной, но она настолько устраивала следствие, что никто даже и не думал подвергать сомнению таковое признание. Дело было переквалифицировано с убийства на причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Через неделю Васильев уже находился в СИЗО и ждал суда. Тем не менее, за неделю до своего увольнения Самойлов выпросил разрешение на беседу с Васильевым, чем удивил многих. Непонятно было, зачем по абсолютно раскрытому делу, в котором не было никаких подводных камней оперу встречаться с обвиняемым, который на все согласен? Самойлов гнул свою линию, и вскоре сидел в кабинете СИЗО напротив Васильева.

– Ну что, дружище, суда ждешь?

– А что мне еще остается делать?

– Не скажи, вариантов много. Не пойму я тебя Васильев, зачем ты на севера податься-то решил?

– А что мне тут ловить? Нужно было ехать песочек мыть, денежку зарабатывать.

– А что взятого добра у Бастрыкина не хватило на жизнь?

– Это, какого еще добра? Не брал я у него ничего.

– А искал-то чего, ведь все в доме перерыл, полы со стенами повскрывал.

– Дрались это мы, ничего я там не искал.

– Все ты правильно говоришь, только не учитываешь, что кое-что узнал я про ваши золотые дела на прииске. Искал ты там золотишко, которое он у вашей бригады подрезал килограмм двадцать, наверное, так что если все это вывезти наружу, то мотивчик у тебя совсем другой нарисуется, – корыстные побуждения, так что, друг мой, рассказывай, как дело было, а то статейку-то твою опять на убийство переделаем.

– Ты меня, начальник, не пугай. Ты мне только пару лет добавить сможешь. Только меня этим не напугаешь. У меня это четвертая ходка, и порядки я знаю. Ничего у тебя не получится, – я в сознанке, следак доволен. А без протокола я тебе вот что скажу, – я, в натуре у бугра ничего не взял, золота у него не было. Он мне потом рассказал, что спрятал он его. Держать его на прииске беспонтово было. Когда мы ушли, прииск остался. Он довольно богатым был, и когда бы его после нас работать начали, то золото точно бы нашли. Он его далеко увез и заныкал, только вам его не найти. Теперь только я знаю, где оно. А ты меня сроками пугаешь. Да ребята серьезные это золото возьмут, и я на любой зоне за такое бабло лучше тебя жить буду. Так что давай разговоры заканчивать. Ничего я тебе больше не скажу. Ты делай что хочешь, а я все сказал.

По всему было видно, что, действительно, из Васильева ничего выудить не удастся. Теперь все встало на свои места. Все было ясно и понятно. Васильев теперь передаст на волю блатным, где лежит золото, те его возьмут и будут весь срок греть его. Возможно, если Васек доживет, останется и на освобождение. Если прошлые срока он «мужиком» сидел, то теперь явно «блатным» будет. Самойлов вспомнил про листок в паспорте Васильева. По видимо, это и была схема схорона золота. Самойлов вспомнил ее и понял, что без разъяснений понять в ней что-либо было невозможно. Он вспомнил, что на схеме были три буквы, «У Д Я». Что они обозначают, понять невозможно, Васильев, ни под какими пытками ничего не расскажет. На кону стоит его остаток жизни, и объяснять он будет только проверенным людям, которым он полностью доверяет.