Сергей Косырев - Скорая помощь приговоренному

Она допила мохито и принялась за мороженое. Я потягивал пиво, пытаясь выбрать подходящую тему для продолжения разговора. Настя сама пришла мне на помощь.

– Алексей, поведайте немного о себе.

– Ну что сказать? Крестился, не женился, не разводился, пока не помер. Как поётся в одной песне: недавно в паспорте наклеена вторая фотография, невозможно придраться к стандарту моей биографии.

Анастасия улыбнулась.

– Это не ответ. Хотелось бы более подробно.

– Да в целом ничего примечательного, – сказал я. – Всё довольно тривиально. Мне двадцать шесть лет. Вырос в небольшом посёлке городского типа Новожилово. Знаете про такой?

Настя кивнула.

– Родители разошлись, когда я был совсем маленький. Отец сильно пил и мама, устав терпеть, его прогнала. Через несколько лет она снова вышла замуж. Вскоре появилась на свет младшая сестра. Отчим меня не любил, да и мать всё своё время уделяла новорожденной дочке. Поэтому я, в основном, гостил у бабушки.

Прикончив своё пиво, я взглянул на Анастасию. Она с интересом слушала мой рассказ.

– А не прогуляться ли нам? – предложил я. – Жара уже спала, сейчас самое время для променада. Как вы относитесь к тому, чтобы после ужина окунуться в вечернюю прохладу городских улиц?

– С удовольствием, – ответила Настя.

– Ну вот и чудно.

– Счёт, пожалуйста! – крикнул я, повернувшись к барной стойке.

Оттуда мгновенно выскочил официант, неся в руках кожаную книжицу. Аккуратно положив её на краешек стола, он тут же удалился.

– Сколько с меня причитается? – неожиданно спросила Анастасия.

– Бросьте, это же я вас сюда позвал, – возразил я, доставая из кармана кошелек.

– Только не обижайтесь, – извиняющимся тоном продолжала она, – просто общеизвестно, что у врачей, как бы помягче выразиться, не слишком высокие зарплаты. А мой муж – человек обеспеченный.

– Пока я ещё в состоянии платить за себя и свою барышню, – отрезал я, слегка уязвленный Настиной заботой о чужих финансах.

И дабы несколько разрядить возникшую неловкую ситуацию, добавил:

– Тем более что и счёт копеечный. У нас всё-таки не Петербург. А то раз после экскурсии я зашёл в один тамошний ресторанчик на Московском проспекте. Вполне авантажное заведение: два этажа, настоящая итальянская кухня, на эстраде струнный квартет в национальных костюмах. Принесли меню, смотрю, цены чересчур уж низкие. Салат – 25, суп – 70, жаркое – 100. Пригляделся, а прайс-то в у.е. Ну, думаю, только мяса за 100 баксов мне не хватало. Отложил я меню, встал и «уе» оттуда.

Настя уже не сдерживала хохота.

– Ну что, светский лев, – сквозь смех сказала она, внезапно переходя на «ты», – пойдём гулять.

Расплатившись, мы покинули кафе и вышли на свежий воздух. На улицах в это время было немноголюдно. Народ, спешащий с работы, успел разойтись по домам, и навстречу нам попадались, преимущественно, пенсионеры, совершавшие традиционный моцион перед сном, да подвыпившие тинейджеры. Обнявшись, мы направились в сторону близлежащего скверика.

Стоял тихий летний вечер. Солнце катилось за горизонт, отражаясь прощальным светом в оконных стеклах. В воздухе, пропитанном городским смогом, уже чувствовалось дыхание ночи, предвещавшее скорое окончание очередного дня.

Но для меня этот день стал особенным в веренице унылых будней, коими прежде было наполнено моё существование. В данную минуту я держал за руку самую прекрасную девушку на свете. Мы гуляли по тенистым аллеям парка, любуясь зарей. Глядя на догорающий закат сквозь темно-зеленую листву раскидистых деревьев, чуть колышущуюся от лёгкого дуновения ветерка, я впервые в жизни ощущал себя абсолютно счастливым. И лишь сознание того, что Настя принадлежит другому, навевало меланхолию.

– Ты ведь так и не дорассказал свою историю, – нарушила она затянувшееся молчание.

Я нехотя отвел глаза от переливавшегося самоцветами неба. Солнце спряталось за крыши, и лишь последние его лучи тщетно пытались сопротивляться надвигающейся тьме. В тусклых бликах заката Настино лицо казалось похожим на бронзовое изваяние греческой богини. Повинуясь внезапному порыву, я склонился и поцеловал эту грациозную Афродиту. К удивлению она не влепила мне пощечину. Я обнял её, привлекая к себе. Настины губы, пряные точно розмариновый нектар, пьянили меня, погружая в блаженную негу.

Насладившись, наконец, друг другом, мы разомкнули объятия. Я взял её теплую, чуть влажную ладонь и повлек в сумрачную глубину аллеи.