Марина Сарычева - Последний полет к Пси Октанта

Сегодня в нашем доме все изменилось. А началось с того, что за окном внезапно что-то полыхнуло и тут же очень сильно загремело. Затем в дом ворвался взволнованный папа совсем без одежды и с опаленными бровями и сразу же схватился за видон.

Если кто-то еще не в курсе, то видон – это такая штука для разговоров с людьми, которых на самом деле в доме нет. Насчет того, что их нет в доме, я не так уж уверен. Они же внезапно возникают среди комнаты, произносят разные слова, ходят взад-вперед, жестикулируют, вот только дотронуться до них никак нельзя. Я как-то пытался дотронуться до папиного собеседника и потрогал… пустоту. И долго после этого был в шоке – ну как такое возможно, а? Теперь-то, конечно, привык…

Нажал папа кнопку на видоне, и в комнате возникла красивая девушка. С девушкой было что-то не так, и я, кажется, понял что. То, что девушка на самом деле пустота – это понятно, но и пустота, поверьте, бывает разная.

В людях, что приходят к нам через видон, я всегда улавливаю чувства – они радуются, злятся, боятся, сочувствуют, негодуют. В девушке, возникшей в нашей комнате, абсолютно никаких чувств не было. Только красивая внешность и мелодичный голос. Я мысленно назвал ее «пустышкой». С нею папа говорил резко и недолго. И правильно, о чем с пустышкой-то разговаривать?!

После девушки возник несимпатичный дядька, грузный и с отечным лицом. Дядька не был пустышкой, он излучал недовольство и напряженность. И ему как-то сразу не понравился папа. Я не стал бы тому дядьке ничего рассказывать, но разве ж папа меня услышит?! Он сразу выложил грузному дядьке все, что случилось.

А сказал он дядьке следующее: «У меня только что погиб друг, Рыжкин Михаил».

Погиб – это значит ушел навсегда, и в нашем доме уже точно не появится. «Погиб» почти то же, что и «умер», но разница все же есть. Умирают от болезней и от старости, то есть сами, естественной смертью. Погибают же всегда неожиданно и порою при неясных обстоятельствах.

Откуда я все это знаю? Конечно же, из телика! В нем столько всякой интересной информации, что можно очень быстро поумнеть. И я, поверьте, умнею довольно быстро.

Итак, дядя Миша погиб, и больше я его не увижу. Он больше не будет заявляться к нам, словно к себе домой, не будет «уговаривать» с папой бутылку, не будет подкатывать к тете Оле…

Да-да, я сам это видел! Когда папы не было рядом, дядя Миша похлопывал ее по задней части, а тетя Оля злилась и грозилась рассказать все папе (грозиться-то грозилась, но так ни разу и не рассказала!).

Он больше не будет смотреть на меня с раздражением и брезгливостью, словно я недостоин здесь находиться! В итоге, жизнь в доме станет проще и приятнее. Вот только папа почему-то расстроен… И напрасно. Чего горевать-то?!

Поговорил папа с дядькой и затих в кресле, и думы у него были самыми мрачными. Я пытался мысленно его подбодрить, но он меня, как всегда, не слышал. Мне оставалось только ждать, когда все вернется в привычное русло. Но зря я надеялся, что это случиться быстро. Все еще только начиналось!

В комнату тем временем пожаловали питомцы (те, что постоянно находятся в доме), и давай крутиться вокруг папы. Ему, понятное дело, не до них. Он шуганул их крепким словом, чтоб отстали. Они отстали, но комнату не покинули, забились по углам, сразу и не разглядишь. И чего они тут забыли? Не понимают ведь ни черта, а слово «погиб» для них просто пустой звук. Разве что чувствуют, что папа сильно расстроен…

Питомцы! Одно это слово вгоняет меня в депрессию. Возможно, мне не стоило спешить взрослеть. Взрослея, узнаешь порой такое, о чем ты предпочел бы не знать. И именно это со мною случилось.

Я узнал, что все обитатели дома, кроме папы, тети Оли и тогда еще живого дяди Миши – это просто питомцы, привезенные папой из каких-то заоблачных далей. И я вовсе не папин сын, я всего лишь один из питомцев. Вот почему я не такой, как папа.

Но я и не такой, как они! Они безмозглы, а я довольно умен. И, кроме того, я действительно люблю папу. Люблю даже больше, чем тетя Оля. Я знаю, когда-нибудь он это поймет и приблизит меня к себе. Поверьте, мой час придет! А пока продолжу рассказ.

Вскоре к нам в дом приехали гости: тот самый грузный, некрасивый дядька, с которым папа говорил по видону, и с ним еще дамочка – вполне себе ничего! Оба в серо-голубой форме с погонами, у обоих на спине вышито «Служба внутренних расследований» – полицейские, значит. Мужчина коротко острижен, гладкие темные волосы женщины собраны в пучок. Мужчине никак не меньше пятидесяти, дамочке, думаю, лет тридцать.