Александр Скрягин - Те, что живут рядом. Детективная повесть

Стол был накрыт, словно по мановению волшебной палочки. Из тумбочки выпрыгнули на стол очень приличные чистенькие белые тарелки. Будто сами собой разложились пять тяжелых сверкающих ложек из нержавеющей стали. И, как грибы, выросли аккуратненькие стеклянные стопочки.

Ольга Петровна большой поварешкой разложила по тарелкам исходящую паром баранину с овощами. Старый пират с важным видом разлил по стопкам капитанский джин и провозгласил:

– Чтобы никто не приставал!

Джин, несмотря на удаленность моря предприятия-изготовителя, оказался хорошим. В меру пахнущим аптечным можжевеловым ароматом. Такой же джин Полковник пил с капитаном румынского сухогруза, когда волею судьбы, вместе со своей напарницей бежал из Ирака, спасаясь от саддамовской контрразведки. Но это было в совсем другой жизни. В той, которой вообще-то и не было.

Баранина была, мягкая, сочная и благоухала лавровым листом. Настроение Полковника заметно поднялось.

– Чего это ты, Лева, в последнее время такой сердитый стал, а? – повернулась к Полковнику раскрасневшаяся Ольга Петровна. – Раньше ты не таким был, я помню… Я все помню… – погрозила она ему пальцем.

– Ольга! – произнес обсасывающий баранью косточку Мафусаил Нилович. – Смотри у меня!

– Лева, вот ты знаешь, как я к тебе отношусь?… – не обращая внимания на предостережение, продолжала плыть дальше Липовая. – Я к тебе очень хорошо отношусь! А ты на меня кричишь! Да, если бы ты, Лева, знал, как я к тебе отношусь!… Ты бы… Ты бы… – заспотыкалась Ольга Петровна не в силах сообразить, какое бы такое грандиозное действие приписать Полковнику.

– Но, но, но!… – погрозил ей большой ложкой Мафусаил. – Ты кого соблазнить хочешь, а? Ты моего друга детства соблазнить хочешь! Друга, который меня спас… Которому я, по-настоящему, жизнью обязан. А ты?

– Неужели ты его спас, Лева? – сделала круглые глаза Ольга Петровна.

– Да, слушай ты его больше! – махнул рукой Лев Александрович. – Он однажды с дебаркадера в воду прыгнул и головой в старую сваю попал. Только, когда я за ним нырнул, он уже сам наверх поднимался. Он и без меня бы выплыл.

– Неизвестно! – вертикально поставил ложку Мафа. – Это еще как сказать. Может быть, выплыл, а, может быть, кормил бы раков в речке.

– Вот он меня точно спас. – сказал Полковник. – Это было! Когда в десятом классе меня пристанские бить решили. За то, что я у Вовы Подолякина мотоцикл без спросу взял. Угнал. – уточнил он, поймав вопросительные взгляды серолицых адъютантов. – Да, к тому же еще и разбил. Неудачно покатался, конечно.

– Да, что там, я спас… – сморщил коричневое лицо Мафусаил. – Ты бы и без меня отмахался. Вон у тебя какие грабки!

– Как бы я в одиночку от десятерых отмахался? Так бы чайник начистили, до сих пор бы блестел. И, главное, ты потом, с Вовой договорился, чтобы дело замять… Знаешь, Оля, он всегда дипломатом был.

– Это, да… – согласился Мафусаил Нилович. – Вот это правда. Я так считаю: любой вопрос надо всегда стараться миром решить! Ну, если уж совсем не получается, тогда и помахаться можно!

Ольга Петровна погладила его по круглому плечу.

Размягченный тремя стопками джина, бараниной и женской лаской Браткрайс откинулся на спинку стула и с важным видом произнес, обращаясь к Полковнику:

– Знаешь, кто нам про взрыв шепнул? Так и быть, скажу.

– Кто? – обратился в слух Лев Александрович.

– Искра сказала. Докторша. Искра Августвовна. Мы ее по дороге в клуб и встретили. Она как раз с работы возвращалась. С завода. Ты ее знаешь. Она тебя лечила, когда ты воспалением легких болел.

«Еще не легче!» – подумал Полковник.

Был вечер.

Лев Александрович готовил себе ужин.

Он налил в высокий пластмассовый стакан купленную в магазине смесь для молочного коктейля, погрузил в нее решетчатую лопасть миксера и включил мотор. Он дождался, пока коктейль покрылся перламутровой пузырчатой пеной и набросал туда фиолетовых ягод сладкого сибирского крыжовника. Потом отрезал толстый ломоть белого батона и вместе с коктейлем отнес его в комнату, где стоял телевизор.

Комната напоминала маленький библиотечный зал. На тянущихся вдоль стен деревянных полках, большом письменном столе и маленьком журнальном столике стояли и лежали книги. Стопка толстых фолиантов высилась и рядом с большим накрытым ворсистым пледом креслом, стоявшим у телевизора. Ни одна женщина не согласилась бы жить в такой библиотеке. Но Историк был одинок, и женские капризы ему не грозили.