Мария Спасская - Волшебный фонарь Сальвадора Дали

И да, кстати, я тут задался вопросом: почему похититель позарился именно на фонарь Дали? Ведь на аукционе выставлялись гораздо более ценные лоты, но на них отчего-то никто не позарился, а взяли старую, сильно потертую игрушку. Почему? Да потому что именно фонарь представлял для вора ценность. Похищая его, злоумышленник получал сразу двойную выгоду – становился обладателем дорогой для себя вещи и провоцировал искусствоведа. Ясное дело, что в пропаже лота профессор Горидзе обвинит Лору, тем самым вызвав ее гнев и смертельную обиду. Смертельную для Вахтанга Илларионовича. Ведь дочь Новосибирского маньяка так мстительна!

Ох, доктор Левандовская, не лукавьте! Совсем не случайно вы поселили Лору и Лиса в вашей квартире в одно и то же время! К тому же это неправда, что из всех описываемых вами в диссертации пациентов в пределах досягаемости остался лишь один Илья Портнов. Все они живы, здоровы и находятся в Москве. Я узнавал. Но вы выбрали именно Илью. Интересно, почему? Признайтесь, вы с самого начала знали, что муза вдохновит своего гения на расправу и Лис со свойственной ему бескомпромиссностью воздаст Вахтангу Илларионовичу за Лорины обиды. За Лорины и ваши.

– Это все ваши фантазии, господин Биркин. Голословные утверждения. Фонарь я вам не посылала.

– Конечно, не посылали. Вы спрятали фонарь у себя. Мои люди обыскали вашу квартиру и нашли его в ванной комнате за ржавым баком. По-хорошему, фонарь бы следовало уничтожить, но у вас, доктор, рука не поднялась. Ведь он так много для вас значит! Теперь я не голословен, у меня имеются доказательства. Я внимательно рассматривал фонарь перед торгами и очень хорошо запомнил две более поздние пластинки, вставленные на месте утерянных. Взгляните, – Прохор спрыгнул со стола, приблизился к стеллажу, распахнул дверцу, снял с полки механическую игрушку, вернувшись, поставил «волшебный фонарь» на стол и придвинул к побледневшей Миле. – Теперь в фонаре все пластинки аутентичные. Кто их подменил?

– Понятия не имею, – едва шевеля губами, обронила она.

– Значит, не знаете. А я так полагаю, что пластины поменяли именно вы. С присущей вам педантичностью вы извлекли из фонаря неродные элементы и вставили те, которые вдел в пазы создатель фонаря, ибо, похитив фонарь из аукционного дома, считали его своим и хотели, чтобы он был аутентичным.

Биркин, увлекшись, говорил, словно обвинитель на судебном процессе. Он впился глазами в Милу и, подавшись вперед, цедил:

– Я навел о вас справочки. В конце восьмидесятых годов прошлого века вы работали сиделкой у Сальвадора Дали, проживали в замке Пуболь и были последней музой художника. А, как известно из многочисленных биографий художника, всем своим музам Дали дарил одни и те же кусочки дерева. Те самые, которые мы видим сейчас в фонаре. Кроме вас, их никто не мог туда вставить. Там, в Испании, вы лишились сначала мужа, а затем и сына. Мальчик среди ночи непонятно каким образом оказался в Пуболе за много километров от того места, где вы его оставили на попечение соседки, и сгорел во время пожара в замке.

– Я много работала, чтобы содержать ребенка, – тихо откликнулась Мила. – Мы редко виделись, и Женечка, мой малыш Эухенио, очень по мне скучал. Вы правы, однажды ночью он сбежал из-под присмотра соседской старухи, удрал на базарную площадь и, забравшись в автомобиль дона Артуро, навещавшего тетку, тайком приехал в замок Галы. Эухенио думал найти там меня, но впавший в безумство Дали не мог лежать спокойно в своей кровати. Он и не думал возвращаться к себе в Порт-Льигат, продолжая жить в доме покойницы. Разум его окончательно помутился. Он без конца дергал шнур, вызывая сиделку. Когда я прибегала, художник отсылал меня с самыми безумными поручениями, я уходила выполнять их, а он тут же снова звонил. Звонил и звонил! Звонок не замолкал ни на секунду, я сбилась с ног, исполняя противоречащие капризы. В тот момент, когда мой сын пробрался в дом, звонок замкнуло, вспыхнула электропроводка, и дом загорелся. Я не знала, что Эухенио в замке, и вытаскивала из огня беспомощного Дали. А в это время мой мальчик заживо сгорел в адском пожаре, устроенном старым безумцем.

– Это официальная версия происшедшего, – Биркин лукаво склонил кучерявую голову к плечу. – На самом же деле это вы, Тамила Осиповна, изучая феномен гениальности, сами обезумели от общения с гением и подожгли спальню Дали, ибо не смогли больше выносить безумия художника. Оно вас заразило. Вы сами впали в безумие и ненамеренно стали причиной не только увечий и ожогов художника, после которых он недолго протянул, но и гибели собственного сына, за что до сих пор не можете себя простить.