Ирина Костина - 10 дней в уездном городе Че. история, которая вполне могла бы произойти

– Что?! – взвинтился исправник, – Куча земли?! Вы, господин Аладьин, погуляйте по городу. У нас таких «подозрительных куч» на каждом углу, – и вдруг осёкся, испуганно закрутил головой, зашарил глазами по стенам, – А где… где? Куда подевался мой фамильный шкаф?!!!

Наутро Новоселецкий распорядился:

– Вот что, Аладьин, собирайтесь; поедем с Вами по городу. Покажу наши полицейские участки. Представлю Вас надзирателям. Заодно и инспекцию им проведём! – и он довольный собой хрюкнул в усы, – Лепихин! Остаёшься за старшего.

Сперва поехали по Скобелевской улице.

– Вот слева, глядите, дом председателя городской думы Трофимова, – проводил экскурс Митрофан Иванович, – Дальше по правой стороне известный Вам дом Дядина. А вот сейчас на самом краю возле площади будет мой дом. От меня через дорогу напротив – дом городского головы господина Бейвеля. Мы с ним уже пять лет дружим по-соседски.

Аладьин с удивлением отметил про себя, в каких простых домах живут и городской голова и уездный исправник; одноэтажные бревенчатые с низеньким палисадником. Купеческие дома, рядом с ними выглядели куда богаче и значительней.

В центре площади над каменным фундаментом рабочие натягивали строительные леса. Рядом сгружали красный кирпич.

– Новую церковь закладывают, – пояснил Новоселецкий.

Ул. Скобелевская. Вдали виден храм Александра Невского.

Свернули направо. На углу вкусно пахнуло сдобой, аж слюна выделилась.

– Тут у нас Гузняевская пекарня, – прокомментировал исправник, – А сразу за углом живёт славный скорняк Крупин. Мотайте на ус, Василий Кириллович, если в том будет нужда.

Перед въездом на узенькую улочку под названием Луговая извозчик остановил лошадь:

– Извиняйте, Ваше высокородие. Но к участку не поеду – увязну. Ишь как развезло-то!

И верно; улочка вся была полная талой водой. Новоселецкий покряхтел и сошёл с экипажа. Аладьин – за ним. Погружаясь по щиколотку, а где и по самую голень в воду, они дочапали к крылечку скромного деревянного домишки.

– Тут у нас третий участок, – сообщил Новоселецкий, поднимаясь на крыльцо, – Но надзирателя нет; исполняющий дела Григорьев, – и он отчаянно ударил кулаком по двери, – Яков! Открывай!

Но на дверной дужке оказался висячий замок.

– Тьфу ты! Едрёный конь! – сплюнул исправник, – Шляется где-то. Зря выпачкались. Айда обратно!

По другой, менее грязной, улице экипаж выехал на Ивановскую.

– Дом общественного собрания; вон то здание с маленькими башенками на крыше; один из домов купцов Покровских, – продолжал Новоселецкий, – А напротив – татарская мечеть.

Подъехали к мосту.

– Второй полицейский участок находится в Заречной части города. Съездим уж и туда, пока мост не сорвало.

– В каком смысле «не сорвало»? – не понял Аладьин.

– Да почитай каждый год опоры ледоходом срывает, – пояснил Новоселецкий.

Ул. Ивановская. Дом Общественного собрания.

Угол ул. Ивановская и ул. Азиатская. Мечеть.

Возле моста произошёл затор. Какой-то незадачливый возница потерял колесо, и с его телеги рассыпались деревянные бочки, заполонив дорогу. Крестьяне, что толкались на мосту, кинулись ловить разбежавшийся товар. Бабы визжали, уклоняясь от летящих на них бочек. Мальчишки хохотали и прыгали в грязи. Извозчики, лишённые возможности проезда, на все лады костерили неудачника. С Соборной площади тянулся народ – поглазеть на весёлое зрелище.

Аладьин вытянул шею и невольно рассмеялся, наблюдая, как убегающий от бочки паренёк лихо вскарабкался на фонарный столб. И тут Василий увидел ЕЁ…

Она стояла на крыльце двухэтажного каменного здания возле моста. И весело хохотала над сидящим на столбе пареньком.

Аладьин, точно под гипнозом, потянулся в её сторону и чуть не вывалился из экипажа. Подумать только! Он и предположить не мог, что в далёком уездном городе живут такие красивые барышни!

Она была, какая-то неземная. Точно сошедшая с полотна художника, где весь мир выполнен неровными мазками, на фоне которых она светилась так отчётливо и ярко, что невозможно было глаз отвести.