Андрей Мансуров - Мертвячка из озера

А что самое интересное – сволочь-то, похоже, действительно что-то знает!

Какие же настолько ценные секреты, что ради них придерживали под парами последнюю подлодку, пытались спасти из агонизирующего третьего Рейха доверенный человек рейхсмаршала и капитан Швайнштайгер?

Похоже, спасённый считает, что они ст о или жизней двадцати восьми погибших товарищей и офицеров. Байка, рассказанная им – очевидное враньё! Сочинённая только для того, чтоб не выглядеть тем, кем, похоже, и являлся спасённый – организатором заговора.

Заговора, имевшего целью убить всех, и завладеть тайной координат затопления подлодки с сейфом…

Потому что давно уже нет на побережье Африки никаких «дикарей с копьями!»

Но ведь – не пытать же, и правда, эту мразь!..

Капитан перевернулся на бок. Теперь ему в глаз светило заходящее солнце, пробивавшееся через неплотно задёрнутую занавеску.

Чёрт возьми!.. Уже сколько времени не стреляют, и не нужно бояться крика вахтенного: «торпеда по левому борту!», а выспаться как следует всё не удаётся!..

Но что же ему, капитану эсминца Её Величества, делать?

Ясно одно – нужно обо всём сообщить начальству. А уж оно пускай думает – достойно ли офицеров Флота Великобритании идти на сделку с убийцей-нацистом, или…

Или нужно, наплевав на его «сверхважную информацию», просто отослать матроса в обычный лагерь для военных преступников.

Лагерь-то лагерь… Но поскольку вряд ли удастся доказать его участие в боевых операциях, долго он там не пробудет – выйдет как ни в чём не бывало, на свободу. Ищи его потом! А если и правда – сведения сверхважные? И помогут его Стране? Всё-таки какую-нибудь ерунду в последние дни, когда поражение неизбежно, да ещё со спецкурьером, да ещё за океан, отсылать не станут…

Капитан ворочал мысли, словно жернова, не заметив, как сон сморил-таки его.

Однако мысль о том, что лучше всё-таки послать шифровку в Штаб Флота, возобладала. Именно её успокаивающая возможностью переложить ответственность за нечистоплотное решение на вышестоящих, и помогла капитану угомонить на время совесть и заснуть…

Документ 4.

Из Рапорта агента Р. Ю. Диллинджера от 08.03.1945 г.

Составлен на основе изучения Протоколов предшествующих допросов, и магнитофонной записи допроса военнопленного Р. Лайтоллера.11-30 – 14-30. Место проведения допроса – каюта содержания военнопленного на эсминце «Сассекс».

(…) Военнопленный производит впечатление человека ограниченного, хитрого, и крайне упрямого. Характерные черты холерического темперамента.(…) Первые полчаса допроса прошли спокойно. Допрашиваемый полностью подтвердил версию, озвученную в протоколе от 07.21-25.1945г.

Однако убедить его добровольно сообщить интересующую нас информацию не удалось. Он всё время продолжает настаивать, что сообщит координаты только тогда, когда увидит документы, удостоверяющими его Американское гражданство со всеми соответствующими подписями и печатями. И счёт в банке на 100 000 американских долларов.

Верить «на слово» тоже не желает. Попытка нажать или пригрозить не увенчалась успехом. Тогда я вышел из каюты, где военнопленный содержится, и вернулся с агентом О. Л. Верноном и доктором С. Робертсоном, ожидавшими моей команды.

Пока мы с Верноном удерживали кричащего и отчаянно вырывавшегося Л., доктор закатал ему рукав, наложил шину и ввёл внутривенно «содиум пентоталум»*.

*Так называемый «правдодел». Препарат, парализующий волевые центры мозга.

Через пять-шесть минут глаза допрашиваемого остекленели, дыхание стало замедленным. Он уже спокойно лежал на койке. Доктор, проконтролировав время, заверил, что пленный готов к работе с ним. Затем доктор вышел. Допрос продолжили мы с Верноном, включив звукозаписывающую аппаратуру.

Далее привожу расшифровку этой записи дословно.

(…) Д.: – Сколько же вас всего было на Ю-1097 в начале плаванья?

Л.: – Тридцать три человека, считая посланца.

Д.: – Сколько человек было убито во время бунта?

Л.: – Девятнадцать.

Д.: – Сколько человек было в шлюпках, когда вы направились к берегу?

Л.: – Шестеро.

В.: – Куда же делись остальные выжившие? Почему они не поплыли с вами?

Л.: – Мы перестреляли их уже потом, после бунта, на второй день. Когда не смогли договориться о делёжке денег. Они хотели достать их сразу, а мы боялись, что документы при этом погибнут. Не могли договориться и о месте, куда направиться. Их трупы остались там, на подлодке, которую мы затопили. Вместе с теми, которых мы убили вначале.