Алекс Фрайт - Бумеранг

– Баб-Тума, – сказал он, шумно отдуваясь, и кивнул растопыренной пятерне таксиста.

– Айе! – воскликнул тот и вдавил клаксон, ввинчиваясь в поток машин.

Христианская часть Дамаска не особо отличалась от остальных старых кварталов. Такая же уютная застройка, узкие улочки, полуразвалившиеся, и ещё нет, домики, и все битком набиты жильцами и магазинами. Он не стал сверяться с картой. Тронул таксиста за плечо, протянул купюру и выбрался на потрескавшийся, раскалённый тротуар. Жёлтый автомобиль, выплюнув длинный шлейф копоти, задребезжал по камням дальше по дороге, а он двинулся вдоль прилавков и столиков. Все вокруг было ярко и броско: если клаксон – то на всю улицу, если музыка – то громкая, если ссора – то яростная. И если, изначально можно было предположить, что он находится в христианском районе по небольшим визуальным мелочам, то потом на него снизошли и более явные признаки. Вместо минаретов появились купола с крестами, а на стенах звезды, вырезанные из фольги или спаянные из неоновых трубок. Здесь не было темных извилистых переулков, где помои выплёскивают непременно на голову прохожему, а узкий просвет между домами плотно занавешен гирляндами стираного белья. Христианский квартал был более цивилизован, и Марку стало даже немного обидно.

Он неторопливо прошёл мимо питейных заведений, мелких лавочек и кофеен, из открытых дверей которых волнами плыл аромат только что сваренного напитка, и остановился под старой аркой с нарисованной белой краской Вифлеемской звездой. Найти заранее оговорённое место было не сложно – две улицы, два переулка, арка, тупик, звезда. Марк не стал утруждать свой мозг решением задачки: богохульным ли делом ставить Христа в один ряд с винными лавками, или нет. Он просто ждал в тени, прислонившись огромным и дряблым, как у борца сумо, плечом к шершавому камню. Размышлял совсем о другом. Теперь он точно был уверен, что зря согласился и прилетел на встречу с посланцем Бубена. Он с сожалением всунул руки в пустые карманы и окинул невзрачные постройки деланно безразличным взглядом. Что нового может передать ему этот стукач? Угрозы, оскорбления, предупреждения? Вроде бы уже давно все обговорили.

Он достал платок и вытер потный лоб. На залитой солнцем улочке, где сейчас полно народа, ночью не будет ни души. Разве что нищий утроится на ночлег у паперти, да случайно пробежит заблудшая кошка. Квартал жил в светлое время суток, вечером у его обитателей взыгрывали семейные ценности – все спешили домой смотреть проправительственный канал по ТВ и отдыхать в кругу близких. Прикончить его днём чревато – свидетелей хоть отбавляй, хотя… «Там война! – кричала Кайра, прикрывая лицо от напора секущего песка, который взметнули лопасти. – Подстраховать тебя я кого-нибудь найду, но…». «А где её нет? – заорал он в ответ. – Сейчас везде война!». Следующих её слов он не расслышал – пилот открыл дроссельную заслонку, давая двигателю полные обороты. Утром он решил, что военные действия и армейские патрули в городе достаточно веская причина, чтобы оставить оружие в отеле. Зря решил. А вдруг и Латиф начал свою игру? Этот выкидыш шлюхи, настырно лезущий к самой верхушке преступного мира, наверное, забыл, что может во второй раз встретится с Креспиным.

Гензер лихорадочно прокручивал в голове все возможные варианты – куда скрыться с этого просматриваемого насквозь пятачка, если что-то пойдёт не так? Марк осознавал риск, на который пошёл, но ещё больше осознавал, что предыдущие опасности не идут ни в какое сравнение с сегодняшним днём. Теперь он терзался от чувства беззащитности и снова подумал о рисунке на стене. Где звезда, там и Иисус: мусульмане в него не верят, а стало быть в доме, на котором изображена такая звезда, живут христиане. Посмотрим. Он сжал кулаки.

За крайний столик у кофейни присел седой мужчина, довольно приятный внешне, даже с налётом какой-то аристократической утончённости на правильных чертах смуглого лица. Он внимательно посмотрел на Гензера и что-то сказал хозяину, с готовностью согнувшему перед ним спину. Тогда Марк пронёс своё тучное тело к нему, молча взгромоздился напротив на стул, жалобно пискнувший деревом под его ягодицами, и посмотрел на сирийца. На первый взгляд, они могли быть ровесниками, но разница во внешности была разительной: заплывший жиром, огромный европеец с весом в полторы сотни килограмм, в потной рубашке и измятых штанах против щуплого араба, похожего на дипломата в своём элегантном белом костюме. Они не стали представляться – это было лишним. Поняли друг друга без слов – разговор и больше ничего. Ничего, чем бы он не закончился.