Мария Бирюза - Гадание по оригами

Среди множества сувениров там оказался бумажный человечек, держащий перед лицом маску. Кара смастерила его несколько лет назад, после того, как рассталась с одним обаятельным ресторатором, который оказался патологическим вруном.

Ванесса была в курсе той истории и хвасталась, что с ней бы подобного не произошло, что, как бы мужик ни пытался её обмануть, как ни пыжился, она всё равно бы моментально его раскусила. Человечка этого Несса тогда выпросила у сестры и обещала хранить, как символ своей проницательности, и ведь сохранила.

От чего-то Каролине стало так тошно, что она схватила стоящую рядом вазочку и запустила её в картину с пучеглазым павлином. Потом взяла другую и грохнула её о пол так, что осколки брызнули во все стороны. Захохотала, потянулась за следующей… И тут в дверь позвонили.

Притворяться, что её здесь нет, не имело смысла, а значит, оставалось только пойти и открыть. На всякий случай зажав в руке туфлю, Каролина подкралась к двери, хотела посмотреть в глазок, но он был чем-то забит.

– Кто там? – спросила она шёпотом.

– Я, – ответили ей.

– Кто я? – насторожилась она.

В дверь тихонько поскреблись:

– Ну я… тот, который с мясом.

– А-а, соседушка. Неужто опять проголодался? – ехидничала Кара, пока отпирала засовы.

Когда дверь приоткрылась, Колин извиняющимся голосом сказал:

– Я вообще-то всегда голодный.

– Ты один?

Он посмотрел по сторонам:

– Вроде да, если не считать мусорного ведра. А ты?

– Я? – переспросила Кара. – А с кем я, по-твоему, должна быть?

– Ну… не знаю, – Колин прошёлся выразительным взглядом по её декольте. – Выглядишь сногсшибательно. И как быстро переквалифицировалась из терапевта в психологи…

– Стараюсь.

– И в телевизоре тоже была… сногсшибательна.

Каролина тут же сникла и отступила в сторону, пропуская его внутрь:

– А… ты видел.

– И не я один, вся страна, надо думать, любовалась. И мужская её часть наверняка была в восторге…

– Ладно, мужская часть, заходи, чай пить будем, – усмехнулась Кара и пошлепала к плите. – Но учти, у тебя в распоряжении пятнадцать минут.

Колин поставил ведро, втиснулся в казавшийся слишком узким для него дверной проём и, осторожно обходя осколки ваз, прошёл через гостиную.

– Так, та-ак… генеральная уборочка? – поинтересовался он, заглянув в спальню.

– Уборка или обыск, тебе-то что? – раздражённо ответила Кара.

– Выходит, я помешал… А то смотри, я мог бы побыть понятым, такого как я ещё поискать, – он подмигнул ей и поиграл мускулами. – Или, скажешь, не гожусь?

– Не обольщайся, обойдусь, – буркнула она и включила чайник. – И что помешал, тоже не обольщайся, мне самой пить хочется. Сейчас передохну – и за дело. Очень надо одну вещь найти… важную.

– Что ж, напрашиваться не буду, – Колин смешно надул губы. – А ты опять босиком? Лучше б надела что-нибудь, ноги порежешь.

Она послушно влезла в свои лодочки на шпильках, рассовала по чашкам пакетики чёрного чая, залила их кипятком и невинно похлопала ресницами:

– А ты почему вдруг сменил мясо на мусорное ведро? Говядина что ли в магазине закончилась?

– Да я вообще-то на магазины не ориентируюсь, поохотиться на улице куда приятнее, – приподняв одну бровь, в тон ей ответил Колин, отхлебнул добрую половину чашки и отставил её подальше. – А ты, может, всё-таки расскажешь, что у тебя тут творится? В коридоре такой шум стоял, я подумал, банда мародёров орудует. У нас в доме чего только не было, но такого…

Каролина молча цедила свой чай, стараясь не встречаться с ним глазами. С одной стороны, она не знала, как ему объяснить, почему она вдруг стала бить стекло, с другой, не могла забыть, как Колин тогда её «утешил».

– Я, конечно, понимаю, что это шоу могло тебя расстроить, – продолжал он, – ведь ведущий не дал тебе толком развить твою мысль, не оценил платье и прочее… Но вымещать свои неудачи на имуществе сестры это уже перебор, оно же не виновато.

– Хватит издеваться, – не выдержала Кара. – Между прочим, режиссёр пригласил меня на ещё один эфир, так что…

– Опять будешь комментировать сексуальные извращения? – Колин ехидно прищурился.

Она хотела осадить его, сказать, что большего сексуального и морального безобразия, чем у них с ним было в тот раз, и придумать нельзя, однако решила не поднимать эту тему и ответила резко:

– Это моя работа.

– Да что с тобой? – нахмурился Колин. – У тебя такой вид, будто случилось что-то страшное.