Юрий Теплов - Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились

– Да. Ты получил ген от него, Алекс. И скоро вернешься на свою планету. Мне жаль тебя отпускать.

– Не отпускай.

– Твое место там, на тебе большой грех.

– Какой?

– Побег.

– Откуда и куда?

– Сам поймешь…

Алексей очнулся от того, что кто-то провел пальцем по щеке. Открыл глаза. На топчане сидела жена в ночной рубашке. Какое-то время он оставался недвижимым. Затем откинул одеяло, и она с готовностью юркнула к нему. Обняла, прижавшись всем телом. Забормотала:

– Прости, прости, прости, – и всё теснее прижималась к нему.

На этот раз она не вспоминала Геннадия. И он не был таким остервенелым, как в ночь после возвращения с острова. Но все равно ощущал себя насильником, потому что ей это нравилось. В окно светила красная и полная, как купчиха у самовара, луна. В ее свете Алексею показалось, что рассыпанные на подушке волосы жены присыпаны красниной по зеленому полю…

Когда она ушла в спальню, он вспомнил про свой сон. Что он видел конкретно – из головы вылетело. Всё, кроме женщины с ласковыми кошачьими глазами. В том сне происходило что-то очень важное и столь необходимое для сегодняшней жизни.

Он закрыл глаза с надеждой снова окунуться в сновидение, чтобы вернуть его и запомнить. Но попытка была тщетной. Наверно, мешало подглядывавшее в окошко и вызывавшее беспокойство ночное светило.

Алексей встал, запахнул наглухо шторы. И опять улегся на топчан с мыслью навестить с утра болящего Рязанцева. С тем и уснул, как отключился от всего земного.

Чтобы не делать круг, добираясь до госпитальной проходной, Алексей пролез в дыру в металлической ограде с отогнутой арматурой и прошел напрямую к неврологии. У лестницы на первом этаже дежурил непробиваемый и толстомясый немолодой вахтер, подле которого кучковались родственники болящих. В госпитале по распорядку был мертвый час, и очередники ждали его конца, до которого оставалось еще минут сорок.

Алексей пристроился в хвост и стоял, пока мимо очереди не проплыла, обдавая парфюмом, мамзель в распахнутом манто. Небрежно бросила в пространство: «Пропуск!», но пропускная бумажка исчезла без ознакомления в мясистой лапе вахтера. Стоявшая рядом с Алексеем женщина в кашемировой косынке торопливо зашарила в сумочке с надорванным ремешком. Он заметил, как она вытянула десятку, зажала ее в кулаке и, подхватив свободной рукой две авоськи, шагнула к вахтеру. Тот брезгливо глянул на десятку и гордо произнес:

– Взяток не берем-с.

Алексей протолкался к нему, отодвинул женщину. Уставился в глаза вахтеру:

– Не бреши, толстомясый! Берем-с взятки! Сколько слупил с расфуфыренной?

– Как вы смеете? – зашелся в негодовании вахтер, а в мыслях уже нарисовалась двадцатидолларовая купюра и он сам, еще в полковничьей форме.

– Смею! – жестко сказал Алексей. – Ты же полковником был, а стал крохобором. Даже специальный карман пришил к своей пятнистой куртке для взяток. И зеленую двадцатку туда сунул… Есть вопросы, толстомясый?

Глаза у того стали оловянными. Извилины будто погрузились в бетонный раствор.

Алексей взял за рукав женщину в косынке и повел ее по лестнице.

– Вы кого навещаете? – спросил он.

– К сыну приехала. Из Чувашии, – и смолкла. На площадке второго этажа смахнула слезу. – Его без ноги из Чечни привезли.

Алексей не нашелся, чем ее утешить. Пробормотал: «Живой, слава Богу!». Достал тысячную ассигнацию. Не слушая возражений, сунул женщине в карман кацавейки.

– Купите сыну гостинцев!.. Хирургия на третьем этаже. А мне сюда…

Он ожидал, что его приятель лежит, если не в отдельной палате, то в маломестной. Все-таки полковник, хоть и в запасе. Однако в палату было напихано двенадцать коек, и Рязанцева он обнаружил у самого входа.

С голым черепом и отросшей клинышком бородой, он был похож на постаревшего Дзержинского.

– Привет, Валера! – сказал Алексей. – Ну, чего ты скис? – стал разгружать на тумбочку фруктово-овощную снедь и прочую, на взгляд нормального мужика, ерунду.

– Я не скис, – ответил Рязанцев.

– Что хоть стряслось, расскажи.

– Нечего рассказывать. Банально лопухнулся.

– А конкретнее?

– Давай не будем, а?

– Будем, Валера. Разобраться надо.

Тот попытался усмехнуться. Усмешка вышла кривой и болезненной.

– Хотел уесть одного мерзавца из адвокатской гильдии Уханова. А уели меня, – сказал и замолчал. Алексей терпеливо ждал. – Этот гад законтачил с прокуратурой и отмазал от суда одного казинщика. А на том клейма негде ставить. Повесил преступление на девку – стриптизершу.