Андрей Воронин - Бык в загоне

Из "мерседеса" вальяжно вылезли двое кавказцев и с угрожающим видом вразвалочку направились к спортивной тачке.

Сергей тоже вышел из автомобиля и принял выжидательную позицию, широко раставив ноги. До него донеслись слова с характерным кавказким акцентом:

- Вай мэ, ты что, совсем страх потерял, да? - спросил тот, что сидел рядом с водителем.

- Застегни хлеборезку, баклан, а то нечем будет балагас мельчить, - зло ответил Никитин, тут же поняв, какой тон надо взять с нахалами.

Кавказцы переглянулись, уже менее уверенно приближаясь к Сергею.

- Слушай, да ты нас совсем не уважаешь. Надо тебя за это на куски порвать да выбросить паршивым собакам, - вступил в разговор второй.

- Тебя, банабака, и твой вонючий пердильник даже мой бабский угодник не уважит, - сказал Сергей, в сердцах сплюнув под ноги кавказцам, и закончил:

- давай, зяблик, не зюкай и отваливай отсюда, пока садило не в духовке у тебя, а у меня в кармане.

По-видимому, не до конца поняв всей тирады, а, может, наоборот, кавказцы, не раздумывая, бросились на Писаря с кулаками.

Ближайшим оказался тот, который сидел рядом с водителем. Перехватив его руку в полете своей левой, Сергей нанес ему сокрушительный удар в челюсть правой рукой. Все было проделано так молниеносно, что второй не понял, отчего упал его товарищ.

Воспользовавшись секундным замешательством второго, Сергей подскочил к нему и провел давно наработанный прием, в результате которого кавказец был повержен на землю, а Сергей держал его левой рукой за горло так, что тот не мог дышать, а лишь надсадно хрипел.

В то же мгновение в правой руке Сергея блеснуло тонкое лезвие ножа:

- Я тебе обещал очко вспороть? - ощерился он. - Обещал? - и, не дождавшись ответа, продолжил:

- А я фуфлыжный треп не люблю - вот и наслаждайся! - с этими словами он с силой воткнул нож в ягодицу поверженного противника.

- Ой! - только и сумел прохрипеть тот.

- Шакал! - со злостью выдавил из себя Никитин, вытирая окровавленный нож об одежду жертвы.

Когда он отпустил горло кавказца, раздался дикий вопль боли и ужаса. Повернувшись к другому и убедившись, что тот все еще без сознания, Никитин сплюнул сквозь зубы и прошипел:

- Повезло, козел.

Спрятав нож в карман и уже собираясь уехать, он, вдруг будто о чем-то вспомнив, неторопливо подошел к "мерседесу" и вытащил ключи из замка зажигания. Размахнувшись посильней, он забросил их за забор находившегося здесь какого-то предприятия.

Настроение на весь день было испорчено. Разумеется, ни о какой тренировке после случившегося думать не хотелось.

Доехав до Калининского проспекта и припарковав машину, Сергей отправился в давно полюбившееся ему кафе на Арбате. Здесь, за столиком, заказав чашку кофе и пачку "Мальборо", Сергей достал из сумки газету "Московский комсомолец" и снова прочел обведенное объявление: "Куплю шубу из натурального меха, т. 500-17-20". Он знал, что если и есть в Москве абонент с таким номером, то уж никак не потенциальный клиент для приобретения зимней одежды, а тем более из натурального меха. Данное объявление было одним из многих способов передачи информации. Это был условный знак, пароль - словом, конспирация, для которой были свои причины.

Встав из-за столика и подойдя к стойке бара, Сергей попросил телефон. Он набрал номер и, дождавшись ответа, спросил:

- Татьяна? Вас беспокоит ваш старый знакомый, Антон... - на этот раз он представился этим именем. - Если помните...

В ответ послышался приятный женский голос:

- Здравствуйте, Антон, рада вас слышать, - хотя по тону, каким была произнесена эта фраза, трудно было догадаться о ее действительной радости.

- Я так понимаю, что вы созрели для окончательного ответа, - Никитин улыбался, как будто разговаривал с милой пассией и она была рядом, - если я прав, то могу с вами сегодня встретиться.

- Хорошо, где и в котором часу? - спросила Татьяна после непродолжительной паузы.

Сергей предложил ей встретиться тут же, в кафе, и она согласилась.

- Жду вас через тридцать минут, - тоном, не терпящим возражений, сказал он.

- Тридцать минут, - казалось, на том конце провода вот-вот рухнут стены от неожиданного крика, - к вашему сведению, я еще в постели. Так что раньше, чем через час, не ждите.

Никитин протяжно вздохнул и, смиряясь с неизбежной потерей времени, сказал:

- Что с вами поделаешь, так и быть, сорок минут, но ни секундой дольше. Я ведь знаю женщин - где тридцать минут, там и час, а где час - там и все два.