Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ

- Дерьмо это, а не версия, - сказал Илларион. - Она же белыми нитками шита. И при чем тут какая-то Климова? Не было тут никакой Климовой.

- А вот она говорит, что была. Правда, она не совсем поняла, что тут произошло. Ей-то, бедняжке, кажется, что ты ее спас от насильника и убийцы, но мы ее переубедим. Мы умеем переубеждать. Одна такая вообще в убийстве мужа призналась.

- Бред какой-то. Ты спятил, майор? Что ты несешь? Какая Климова? Какой муж?

- Климова та самая, которая сейчас в моей машине сидит. А муж...

- Слушай, майор, давай говорить начистоту. Передай своему хозяину, что давить на меня бесполезно, тем более, так грубо.

- Да кто на тебя давит, дурачок? Кому ты нужен? Ты телевизор смотришь? Ах да, тебе некогда, ты же у нас в бегах. - Майор посмотрел на часы и включил телевизор. - Посмотри.

По телевизору показывали рекламу.

- Какое отношение к нашему разговору имеют женские прокладки? - спросил Илларион.

- Сейчас увидишь, какое.

Реклама кончилась, и начались новости. Симпатичная дикторша кратко перечислила основные события дня. Первым номером в списке шло сообщение о том, что минувшей ночью у себя на даче был застрелен депутат Государственной Думы генерал-лейтенант Рахлин.

- Теперь понял? - спросил майор, выключая телевизор.

- Понял, - сказал Илларион Забродов. Он и в самом деле все понял. - Тогда пошли.

Глава 8

Валентина Климова вышла из квартиры и прикрыла за собой дверь, прижимая к груди голубую общую тетрадь с хоккеистами на обложке. Двигаясь, как во сне, она добрела до лифта и нажала копку вызова. Дверцы немедленно разъехались в стороны - видимо, после этого непонятного За- бродова лифтом никто не успел воспользоваться.

Она вошла в кабину и нажала кнопку первого этажа. Что все это значит? Что имел в виду незнакомец в камуфляже, говоря о грозящей им обоим опасности? Быков, кстати, тоже говорил об этом. Быков...

Она почувствовала, что либо забьется в истерике, либо просто упадет в обморок, если немедленно не выбросит из головы Быкова и то, что он сделал с... Забродов прав - сейчас, похоже, не время для истерик. Если он прав... В конце концов, почему нет? Если бы не он, ее бы уже изнасиловали и, скорее всего, убили. Он велел найти Сорокина и передать ему тетрадь. Не первому встречному милиционеру, а именно полковнику Сорокину. Похоже, что он доверяет милиционерам очень избирательно. Исходя из своего коротенького опыта общения с милицией, Валентина склонна была с полным пониманием отнестись к этой странности своего спасителя.

Лифт остановился на первом этаже. Чтобы попасть на улицу, необходимо было преодолеть еще один лестничный марш. И тут Валентина услышала внизу, за закрытой дверью подъезда, множественный топот ног и властный голос:

- Полищук, встань здесь и никого из подъезда не выпускай.

Прибыла кавалерия, вспомнилось ей вычитанное где-то выражение. Забродов не хотел, чтобы тетрадь попала в чужие руки. Рассуждать Валентина была просто не в состоянии, поэтому решила просто, послушаться человека, который ее спас. Она быстро огляделась, ища, куда бы спрятать тетрадь. На глаза ей попались рядами висевшие на стене почтовые ящики, и тут же память услужливо выудила из подсознания кадр из недавно виденного по телевизору детектива: курьер, скрываясь от преследователей, бросает дискету с важной информацией в первый попавшийся почтовый ящик...

Она метнулась к ящикам и, сминая обложку, пропихнула тетрадь в. один из них. Туда же отправилась бумажка с телефоном Мещерякова. Валентина едва успела отойти от ящика, когда дверь распахнулась, и в подъезд хлынули омоновцы.

С перепугу ей показалось, что их человек сто, но, успокоившись, она насчитала шестерых во главе с усатым майором.

На смену испугу пришло облегчение - все-таки это были не бритоголовые молодчики, которых она ожидала увидеть. Доверяет им Забродов или нет, но это были не бандиты.

Что делать с тетрадью, это пусть Забродов решает сам. Валентине он казался сотрудником ФСБ или кем-то в этом роде, этаким агентом 007, выполняющим спецзадание: уж очень профессионально он уложил здоровяка Быкова. Так что о существовании тетради она решила пока помолчать - хорош был Забродов или плох, но вмешиваться в дела спецслужб Валентина не имела ни малейшего желания. Пусть разбираются сами - ни Сергею, ни Леночке они уже не помогут.

Единственное, чего ей сейчас по-настоящему хотелось, так это чтобы ее все оставили в покое и дали вволю наплакаться. Как ни странно, убедившись в смерти своих близких, она испытала чуть ли не облегчение - огромный нарыв лопнул, и на смену всепоглощающей тревоге пришло обыкновенное бабье горе, с которым необ-, ходимо было справиться ради Антошки. Теперь ей почему-то стало казаться, что она все выдержит, только бы ее на время оставили в покое.