Игорь Галеев - ДухСо пробы Ф за №55-12. Ледник

Не знаю, кто он такой, откуда взялся и чего добивается. Собственно, меня это и не интересует. Я им доволен. Слышите?! Пока он умело избавляет меня от скуки и даже даёт возможность – проявлять кое-какие сокрытые во мне таланты, те, о которых я и сам ранее не подозревал.

Называет он себя автором, но сдается мне, что никакой он не автор, а низкосортный инопланетянин, исследующий мозговые, физические и моральные свойства современного землянина. Ценности, если хотите. Ну если не инопланетянин, то что-то в этом роде, либо еще хуже. Князь заоблачной информации. Хотя эти версии почерпнуты мною из современных фантастических произведений, так что сам я не очень-то в них верю, и по-прежнему остаюсь в неведении.

К тому же, внешность у него… ну как бы сказать… умственно отсталую напоминает. Роста он маленького, метр сорок девять, лысый, волосатый, кожа – то ли зеленоватая, то ли коричневатая, иногда одного глаза нет, а говорит исключительно точно, чётко, властно, уверенно. Вот за эти последние качества я его и уважаю, а так, когда молчит, – Квазимодо с примесью Черномора и повадками Ричарда Третьего.

Только все это никому ненужная болтовня! Я не из-за этого сюда вклинился.

Рассказал мне автор-аферист одну историю. И не то чтобы правда, и не ложь… одним словом – легенда. И так он искусно ее рассказывал, так она на меня подействовала, и я теперь проникся ею настолько, что хожу и только о ней думаю и живу ощущением ее, героями ее, стал, так сказать, Трагиком поневоле. Чушь!

У меня руки в нетерпении чешутся, хоть и писать необязательно. Выпишу! А то ему всё Нихилова, да Нихилова подавай, а на… мне этот Нихилов?

Прямо и не знаю с чего начать.

«Жил один человек.

И рождение, и детство, и юность, и судьба его были трагичны. Сердце и разум этого человека всегда были полны мрачных мыслей и тревожных чувств. Страдал человек. Бедствовал. Несовершенство мира несло ему горечь и тоску. Болел человек за страдания людей, за муки истязуемых, за слезы матерей и детей, за голодных и гонимых, за несчастья всех и каждого.

Готов был без промедления прийти на помощь, обогреть сироту, ухаживать за больными и уродливыми, работать дни и ночи без сна, если это требовалось для ближнего.

Много добрых дел совершил человек. Спасал, излечивал, кормил, утешал и был примером и ангелом-хранителем для тех, кто его знал, кто о нём слышал.

А мир уже полнился слухами нём. И создавали о том человеке легенды, одна прекраснее другой, и называли того человека Мессией.

Хорошо знал человек людей. Потому что сам был не раз бит и унижен. Потому что сам был не лишен человеческих пороков и телесной слабости.

И потому бежал человек от поклонений, сливался с толпой, и все реже помогал людям, все неохотнее делился с ними мыслями и знаниями.

Понял он, что невозможно единичными благородными деяниями оградить людей от бездны несчастий, вывести их из нищеты, отучить от пагубных привычек, раскрыть им глаза на любовь и мудрость. Понял он, что все его прежние усилия были лишь тщетной возней муравья-спасителя, стаскивающего себе подобных в охваченный пламенем муравейник.

Безумен сделался человек. Насмехался над своими учениками, над их стремлением к добру. Отрицал любые идеи обновления мира, в котором, как уверовал он, продолжала и будет продолжать проливаться кровь невинных и негодяев.

С каждым новым закатом солнца всё яростнее погружался он в трясину пьянства и разгула. Леность и равнодушие съедали его. Ни веселые песни, ни всеобщие празднества не ласкали и не радовали душу его. И душа его отныне была полна холода, злобы и тоски.

И никто уже не сомневался, что умрёт он, как бешеное, смертельно раненое животное, захлебнувшись собственной слюной, желчью последних проклятий, изрыгаемых ненавистному, пропитанному похотью и страданиями миру. Умрёт, не оставив следа и памяти.

И было бы всё именно так, если бы не суждено было тому человеку случайно услышать о великой находке Огненного Слова…»

Пропади он пропадом, этот автор-интриган!

Зовет меня с собой, прерывает, и ничего поделать не могу. Только разошелся, а тут… Волюнтаризм какой-то! Самое ужасное, если он вздумает прервать легенду на этом самом месте. Это было бы с его стороны великим свинством. А вы полистайте, посмотрите, соизволит он мне или еще кому досказать прерванное или нет, вот ему и будет неприятность – какой же автор любит, чтобы его читатели забегали вперёд! Сделайте ему, ради Бога и меня, такой анонсик-прикольчик, пусть его честолюбие повибрирует.