Андрей Воронин - Проводник смерти

Поймав его взгляд, Татьяна радостно помахала ему рукой, и Илларион улыбнулся в ответ. Шарообразный субъект что-то втолковывал Татьяне, время от времени снимая с ее талии жирную руку и энергично жестикулируя для пущей убедительности, и Иллариону стало жаль его: толстяк танцевал с самой красивой женщиной в мире и даже не замечал этого, бездумно тратя минуты редкого счастья на пустую болтовню. Танец в паре с Татьяной вызывал у него столько же чувств, сколько вызвало бы танго с больничной табуреткой, и Забродов с грустью подумал о том, что в наше время люди совершенно разучились получать удовольствие от таких простых вещей, как общение с красивой женщиной, когда ты одинок, глоток воды, когда хочешь пить, еда, когда голоден, и сон, когда валишься с ног от усталости. Все удовольствия давно смешались в неразличимую серую массу, чудовищный, приправленный алкоголем и кокаином винегрет, на поверхности которого бледно-зеленой плесенью взошел вездесущий бумажный прямоугольник с портретом американского президента. Стараясь не греметь, Забродов открыл форточку, впуская в комнату струю холодного ночного воздуха, нашарил в кармане сигареты и отправился на кухню, где обосновались курильщики.

Войдя, он плотно прикрыл за собой дверь и сразу же споткнулся в темноте о чьи-то ноги. Ноги принадлежали сидевшему на табурете у самой двери парню. Парень сидел не один: на коленях у него смутно темнела еще одна фигура. Судя по некоторым движениям и негромким, но очень откровенным звукам, эти двое целовались взасос. Споткнувшись, Илларион потерял равновесие и схватился за чье-то узкое, обтянутое тонким синтетическим свитером плечо.

- Пардон, мамзель, - сказал он девушке, которую ненароком задел.

- Сильвупле, мадам, - ответили ему мужским голосом.

У окна, где мерцали в темноте красные огоньки сигарет, кто-то коротко рассмеялся.

- Вы так и будете стоять на моей ноге? - спросил второй парень - не тот, за которого схватился Илларион, а тот, что сидел на табурете, держа партнера на коленях.

- Извините, - сказал Илларион и прошел вглубь кухни, стараясь больше ни на кого не наступать и сильно подозревая, что его пылающие уши светятся в темноте, как стоп-сигналы.

Он без приключений добрался до кухонного стола и закурил, уже мечтая поскорее убраться отсюда - миловавшаяся парочка сильно действовала ему на нервы.

- Еще один раб никотиновой зависимости, - прокомментировал его появление некто невидимый, о ком можно было сказать только то, что он носит очки, линзы которых сверкали в темноте призрачными зеленоватыми бликами. Кто вы, несчастный собрат?

- Я жертва цепи несчастных случайностей, - по памяти процитировал Илларион.

- Как и все мы, - закончил цитату очкарик, сразу завоевав уважение Иллариона. - Это заметно, - хихикнув, продолжал он. - Чем не несчастная случайность: отправиться покурить в строгой мужской компании и первым делом наступить на этих голубков.

- Да пошел ты, - томно ответили возле двери.

- Однако, - глубоко затягиваясь сигаретой, прокомментировал Илларион.

- А, - с непонятной интонацией сказал очкарик, разглядев в мерцании разгоревшегося уголька черты лица своего собеседника, - Так это вы, таинственный незнакомец! Судя по вашему виду, вы не одобряете однополую любовь.

- Каюсь, - сказал Илларион. - Я явился сюда именно для того, чтобы наступить на ногу молодому человеку, который сидит у дверей.

Курильщики захихикали, очкарик одобрительно хмыкнул, а парочка у дверей молча встала и покинула помещение. Илларион подошел к двери, нащупал табуретку, поставил ее возле стола и уселся.

- Выпьете? - спросил чей-то хрипловатый голос, и в рассеянном свете уличного фонаря блеснуло бутылочное горлышко. Илларион кивнул и тут же, спохватившись, сказал: "Да". - Правда, мы тут все из одного стакана, виновато предупредил обладатель хриплого голоса.

- Это неважно, - сказал Илларион. - А что у вас с голосом?

- Сифилис в последней стадии, - с готовностью ответил хрипатый, и Илларион как-то сразу понял, почему Игорь Тарасов порой ощущал себя неуютно в компании сослуживцев сестры. Здесь действительно надо было держать ухо востро. - Извините, я пошутил, - продолжал хрипатый. - Это я просто интервью брал на митинге коммунистов и почему-то решил, что могу перекричать мегафон.

- Это он у нас так шутит, - сказал из темноты еще один голос. - Ох, Гена, дошутишься ты когда-нибудь.

Хрипатый Гена с бульканьем плеснул из бутылки в стакан. Илларион задержал дыхание и выпил. В руку ему сунули кусок соленого огурца, на ощупь казавшийся надкушенным. Пользуясь тем, что его лица никто не видит, Илларион брезгливо поморщился и сунул огурец в рот.