Андрей Воронин - Проводник смерти

- Да нет, - борясь со сном, ответил Забродов, - откуда у меня такие знакомые? А если бы и были, то я бы сначала сам разобрался, что к чему, прежде чем своих знакомых скармливать твоей мясорубке.

Выпад был рассчитан точно - Сорокин завелся.

- Почему, собственно, мясорубка? - спросил он. - Тем более, моя. Что плохого лично тебе сделала милиция?

Илларион улыбнулся. Разговор уходил в сторону от опасной темы.

- Лично меня милиция однажды пыталась расстрелять без суда и следствия, - сообщил он. - Некий майор Жангалиев. Помнишь такого?

- Помнит, помнит, - сказал Мещеряков, бросив на Иллариона быстрый взгляд. "Черт, - подумал Илларион, - этот все понял. Но он, по крайней мере, промолчит, иначе я его самого превращу в Муху и пущу в полет с пятого этажа". - А еще те два сержанта из ППС, - продолжал Андрей, - с которых мы втроем штаны сняли. И еще их начальник... Рябцев, кажется?

Сорокин надулся и сквозь зубы процедил неприличное слово. Мещеряков курил, переводя взгляд с него на Иллариона и обратно с видом болельщика, присутствующего на финальном матче.

- Ну, не дуйся, полковник, - примирительно сказал Илларион. - Беда с этими русскими! Как выпьют, так сразу из них начинает патриотизм переть, в том числе и ведомственный.

Мещеряков ухмыльнулся.

- Ты зря хихикаешь, Андрей, - печально сказал ему Забродов, и Мещеряков несколько раз быстро моргнул - похоже, он понял намек, и теперь ему тоже было обеспечено плохое настроение.

- Короче, - сказал Мещеряков, бросив на Иллариона полувопросительный взгляд, - мы водку пить будем или нет?

- Не хочу я с вами пить, - грустно сказал Сорокин. - Я к вам, как к людям, а вы темните. Темнилы вы, разведчики, и больше ничего.

- Ну, полковник, - Илларион схватил полную рюмку Сорокина и подсел к нему поближе, - ну, я тебя умоляю. Рюмочку за папу, рюмочку за маму.., рюмочку за госпожу полковницу...

Сорокин обиженно оттолкнул его руку. Илларион вздохнул и поставил рюмку на стол.

- Извините, ребята, - сказал Сорокин. - Устал я чего-то... А главное, запутался: что мне должно делать, что не должно, что пойдет на пользу, а что во вред...

С Мухой этим... Весь город перетряхнули, всех поголовно, кто может больше десяти раз на перекладине подтянуться...

- Так уж и всех, - вставил Мещеряков. Вид у него был задумчивый и мрачный, и Илларион пожалел, что навел полковника на неприятные размышления - он, как и Забродов, знал очень много людей, которые могли подтянуться более десяти раз.

- Ну, это в переносном смысле, конечно, - согласился Сорокин. - Но мы проверили все места, где кучкуются люди, хотя бы теоретически способные на такие вещи. Турклубы всякие, спортивные общества.., даже клуб бардовской песни.., ну, все, что только можно придумать.

- Значит, не все, - заметил Илларион. У Мещерякова, мысли которого уже некоторое время двигались в параллельном мыслям Забродова направлении, сузились глаза и твердо поджался рот.

- Наверное, не все, - сказал Сорокин. - Вот я и спрашиваю: где бы мне еще поискать?

- Намек понял, - сказал Илларион. Разговор действительно пора было закруглять: прежде, чем посвящать Сорокина в свои подозрения, он должен был кое-что проверить и как следует обдумать сложившуюся неприятную ситуацию. Я подумаю, посмотрю...

Может, и вспомню что-нибудь. По-моему, этот ваш Муха просто дурак. Людей, которые могут забраться на двенадцатый этаж по железобетонной стене, во всем мире можно по пальцам пересчитать, так что найти его - дело техники.

- Твои бы слова да богу в уши, - со вздохом сказал Сорокин и залпом осушил рюмку. - А у меня гости, - зачем-то сообщил он после паузы. Тон этого сообщения был таким тоскливым, что Илларион, не удержавшись, рассмеялся.

- Гости преходящи, а российская милиция вечна, - утешил Сорокина Мещеряков.

Полковники ушли далеко за полночь. Заперев за ними дверь, Илларион с опаской заглянул в комнату.

Его худшие ожидания подтвердились: громоздившиеся повсюду бумажные бастионы никуда не делись, продолжая возвышаться вдоль стен, а пустые стеллажи взирали на него с немым укором. Трубка пылесоса со щелевой насадкой стояла там, куда ее поставил Илларион, как ружье невиданной конструкции, заряженное и готовое к бою. Илларион взглянул на часы. Было начало второго, и включать пылесос в такое время, пожалуй, не стоило - его утробный вой поднял бы на ноги весь подъезд Забродов пинком загнал пылесос в угол, чтобы не торчал на дороге, и принялся сначала медленно и лениво, а потом все быстрее загружать книги обратно на полки - в конце концов, следовало освободить хотя бы спальное место для себя. Он чувствовал, что в ближайшее время ему будет не до уборки, и поэтому довел дело до конца, расставив все по местам и напоследок затолкав пылесос в стенной шкаф.