Андрей Воронин - Проводник смерти

Илларион поймал себя на том, что разговаривает издевательским тоном, но решил, что сойдет и так: в конце концов, этот человек за несколько дней буквально вынул из него душу, и у Забродова не было ни малейшего желания щадить его самолюбие.

Тарасов уловил в его тоне плохо замаскированную издевку и посмотрел на него с неподдельным удивлением.

- Точно, - медленно сказал он, - с шеей. Что это с тобой, капитан? Не с той ноги встал?

Илларион пожал плечами.

- У меня сегодня обе ноги левые, - сказал он. - Так уж вышло.

- Что-то раньше за тобой такого не водилось. Что случилось, командир?

- Старею, наверное. Ты зачем приехал?

- Да Татьяна куда-то пропала. Дома нет, на работе нет... Я подумал, может, она у тебя?

Илларион вспомнил собственные слова о том, что где Кареев, там и Тарасова, и зябко передернул плечами.

Мир и в самом деле сошел с ума, если он мог заподозрить Игоря Тарасова в намерении убить родную сестру, но Илларион слишком устал от этой истории, чтобы испытывать по этому поводу сильные эмоции.

- У меня, - сказал он. - А зачем она тебе понадобилась?

- Да просто так. - не слишком уверенно ответил Игорь. - Просто хотел убедиться, что все в порядке.

- А что должно быть не в порядке? - холодно поинтересовался Илларион.

Тарасов посмотрел на него долгим внимательным взглядом и покачал головой.

- Да, - сказал он, почесав за ухом. - Что-то ты сегодня... Ладно, поговорим в другой раз. Раз Татьяна у тебя, беспокоиться не о чем.

Илларион подождал, пока он усядется в машину, и все так же холодно спросил:

- Ты уверен?

Тарасов поднял на него удивленные глаза.

- Что?

- Ты действительно считаешь, что тебе ре о чем беспокоиться?

- О чем это ты, командир?

- А ты не знаешь? - Илларион наконец вынул из кармана пачку и зубами вытащил из нее сигарету. - Слушай, у тебя огонь есть? Я вчера где-то зажигалку оставил.

Продолжая смотреть на него с немного испуганным удивлением, Тарасов полез в карман и подал Иллариону зажигалку. Забродов чиркнул колесиком, закурил и повертел зажигалку в пальцах, рассматривая со всех сторон.

Последние сомнения улетучились. О Татьяне он больше не думал - по крайней мере пока.

- Редкая вещица, - сказал он, не торопясь возвращать зажигалку Игорю. - Гильза, по-моему, от "МГ".

Или я ошибаюсь?

- Тебе виднее, - пожав плечами, ответил Тарасов. - Но факт, что немецкая. Я с "МГ" дела не имел, так что ничего определенного сказать не могу.

- Ас фомкой?

- С чем?

- С фомкой. Это такой ломик, которым очень удобно рвать гвозди и проламывать людям головы.

- А, это. У нас в семье его лапой называют. Имел, конечно, только я не пойму, к чему ты клонишь.

Илларион вздохнул. Он очень надеялся, что ему не придется объяснять все по пунктам, но его надеждам, похоже, не суждено было сбыться.

- Хорошо, - сказал он. - Если ты настаиваешь, могу растолковать. Есть в Москве такой человек по кличке Муха. Забирается в форточки и чистит квартиры.

Нормальный бизнес, даже уважаемый... Но вот в последнее время начались у него проколы: сначала возле Белорусского вокзала напоролся он в квартире на хозяйку, и по чистой случайности вышло так, что женщина умерла. А позавчера и вовсе некрасиво получилось. Залез он в квартиру, а там хозяин. Фамилия хозяина, между прочим, была Кареев. Тебе это ни о чем не говорит?

- Кареев? Так это же...

- Вот именно, напарник Татьяны. И этот самый Кареев возьми да и пальни в нашего Муху из "тэтэшки". Ну, как интеллигенция стреляет, мы с тобой знаем. В общем, промазал Кареев, а Муха ему голову фомкой ?проломил и спокойненько ушел.., с вещами, конечно. Он же за вещами туда и залез - так, по крайней мере, милиция считает.

- А ты как считаешь?

- А это неважно, как я считаю. Важно другое: все жертвы этого самого Мухи проживают на верхних этажах - не ниже девятого, насколько я понял, - и милиция уверена, что забирается он туда прямо по стене, за что его Мухой и окрестили.

Тарасов громко рассмеялся. Смех получился фальшивым и неестественным.

- Вот так история! - воскликнул он. - Теперь понятно, почему ты на меня волком смотришь. Но это же бред, командир! Во всей Москве такое мог бы провернуть только я, да и то лишь в том случае, если бы окончательно рехнулся.

- А ты случаем не рехнулся? Ты сможешь это доказать?

- О-о-о, - протянул Тарасов, - вон что! Так ты, значит, серьезно? Не ожидал от тебя, капитан. Я тебя, конечно, уважаю, ты мне как отец, но такое... Ты извини, конечно, но не пошел бы ты куда подальше, а? Ничего я тебе не собираюсь доказывать - ни тебе, ни твоим ментам. Презумпция невиновности - слыхал про такого зверя? Ты сперва докажи, что тебе все это не приснилось, а уж потом поговорим.