Андрей Воронин - Тень каннибала

Довольный Тюха рассказал ему про демографическую ситуацию. Они немного поржали. Потом острый на язык Пятнов с удовольствием развил тему, украсив выдвинутый Тюхой законопроект некоторыми художественными деталями и придав ему совершенный, стилистически законченный вид - хоть сейчас отправляй на утверждение в Думу. Тюха ему так и сказал:

- Хоть сейчас в Думу на утверждение. Проголосуют единогласно, гадом буду.

Пятый зубами вытянул из пачки сигарету, с залихватским щелчком откинул крышечку своей латунной, с костяными накладками "Зиппо", но прикуривать не стал. Вместо этого он вдруг уставился на Тюху с выражением какого-то непривычного интереса в прищуренных глазах.

- А ты растешь, Тюха, - сказал он. - Медленно, но верно. Словечек нахватался.., а главное, до сих пор их не забыл. Ты что, головой ударился или японцы лекарство от тупости изобрели?

- А вот я тебе сейчас как наверну, - глядя мимо него на блестевшую под лучами вечернего солнца поверхность взбаламученного пруда, лениво проговорил Тюха, - тогда позырим, кто из нас башкой ударенный.

Пятый мотнул головой, стряхивая повисшую на кончике носа каплю воды. Сигарета у него в зубах совсем размокла, и он не глядя выплюнул ее в траву.

- Навернуть любой дурак может, - сказал он. - Ты лучше скажи, с чего это ты такой умный заделался?

- Какой был, такой и остался, - проворчал Тюха и зашипел, выдавив очередной прыщ. - Здоровенный, блин, - сказал он, разглядывая испачканный палец. - И откуда они берутся? Колдун сказал, это что-то с обменом веществ. Сказал.., ну, в общем, что это проходит, когда регулярно трахаешься.

- Регулярно, - повторил Пятый с таким выражением, словно это было слово из марсианского языка. - Я шизею!

Недоуменно покачивая головой, он взял себе новую сигарету и протянул пачку Тюхе.

- Опять Колдун волну гнать будет, - озабоченно сказал Тюха, прикуривая от поднесенной Пятым зажигалки.

Пятый убрал со лба мокрые волосы и запрокинул лицо, подставив его лучам заходящего солнца.

- С чего это? - довольно равнодушно спросил он.

- Так унюхает же, что курили, - ответил Тюха, не вынимая из зубов сигареты. - Он базарил, что это дело не только на здоровье, но и на ауру влияет.

- Угу, - глядя в небо, насмешливо сказал Пятый, - и на демографическую ситуацию, блин. Ты его больше слушай, он тебе расскажет, лектор хренов...

- Ты чего на него гонишь-то? - удивился Тюха. - Сам чуть ли не каждый вечер к нему бегает, а сам гонит... На хрена ты тогда к нему ходишь?

- Хожу, потому что по приколу, - ответил Пятый и длинно сплюнул сквозь зубы. - Может, мне интересно посмотреть, как один клоун пятерым другим лапшу на уши вешает. Может, у меня там свой интерес есть.

- Какой еще интерес? - насторожился Тюха. - Если ты решил его хату выставить, я тебе не советую. Он тебя в два счета найдет и расколет. Сам потом пожалеешь, да поздно будет.

- Нужна мне его хата! - Пятый презрительно сплюнул. - Там же взять нечего! Ни телевизора, ни видака - ничего! А то, что есть, ни в один "комок" не сдашь. Они там как глянут, так и разговаривать не станут, сразу ментов вызовут. На хрена мне этот геморрой? У меня и без этого бабок достаточно, а будет еще больше. Вот сделаю одно дело и сразу в магазин. Куплю мотоцикл, прикид кожаный, все дела...

- Мотоцикл? - Тюха на мгновение перестал шарить по собственной спине в поисках прыщей и насмешливо посмотрел на приятеля. - Размечтался... Скажи еще, что на свои.

- Так не на твои же, - затягиваясь сигаретой, с таинственным видом произнес Пятнов. - Ясно, что на свои.

- "Ковровец", что ли? - фыркнул Тюха. - Нет, погоди, дай угадаю! Ты у нас крутой мэн, тебе импортный байк положен... А, знаю! "Минск"! Это круто, Пятый! Покататься дашь?

Тюхино остроумие обострилось от зависти: ему не приходилось мечтать даже о мопеде, не говоря уж о "Ковровце" или "Минске", которые были хоть и плохонькими, но все-таки мотоциклами.

- На "Харлей" я, конечно, не наскребу, - спокойно ответил Пятый, - это без базара. Но "Хонду" подниму свободно. Или "Кавасаки". Как два пальца обсморкать. А тебе, если будешь много пылить, даже выхлопную трубу пососать не дам.

- Кинься, - с трудом подавляя дрожь в голосе, сказал Тюха. Он попытался сконцентрироваться, как учил его Колдун, и взять себя в руки, но сегодня это плохо удавалось: уж очень неожиданной и потрясающей была новость. Пятый, который после Тюхиной хохмы насчет демографической ситуации впервые в жизни заговорил с ним чуть ли не с уважением, снова одним стремительным рывком удалился на недосягаемое расстояние, причем сделал это таким способом, в котором Тюха заведомо не мог с ним состязаться. Ну, разве что написать масляной краской на ободранной раме своего древнего раздолбанного велосипеда: "Харлей-Дэвидсон"... - Кинься, Пятый, - повторил он. - Откуда у тебя такие дурные бабки?