Андрей Воронин - Тень каннибала

Козинцев не обратил на эту реплику ни малейшего внимания. Или сделал вид, что не обратил.

- А что это говорят, - продолжал участковый, - будто вы исповедуете какой-то экзотический культ? И не только исповедуете, но и, по слухам, проповедуете?

- Говорят, - повторил Козинцев с таким выражением, словно выплевывал ненароком забравшуюся к нему в рот жабу. - Говорить можно все, что угодно. Я, например, могу сказать, что вы это выдумали только что, вот тут, на этом самом месте. И в суде мое слово будет против вашего. Только я еще добавлю, что вы вломились ко мне в дом в сопровождении двоих неизвестных мне людей, произвели несанкционированный обыск и похитили мое личное имущество.

Привалившийся к книжной полке оперативник торопливо поставил на место "Тайные ритуалы..." и выпрямился. Второй, который в это время пытался прочесть выцветшие каракули, покрывавшие небрежно брошенный на подоконнике листок пергамента, покосился на хозяина и неопределенно усмехнулся. После этого он снова вернулся к своему занятию, присмотрелся повнимательнее и вздохнул: закорючки на пергаменте не имели ничего общего ни с кириллицей, ни с латынью. Судя по форме букв, это был какой-то восточный язык - не то арабский, не то еврейский, не то и вовсе какой-нибудь санскрит.

- Ну, хорошо, - сказал участковый, преодолевая желание свернуть этому наглецу шею. - А объявления? Объявления на столбах ваши?

- Объявления мои, - великодушно согласился Козинцев. - Как вам текст?

- А вы знаете, что это запрещено?

- Ах, вот оно что! - казалось, Козинцев был счастлив оттого, что тягостное недоразумение наконец разрешилось. - Право же, я не думал, что такой пустяк... - он хихикнул и дернул изуродованной щекой. - Я, наверное, должен заплатить штраф? Сколько с меня? Подождите, куда же я подевал бумажник? Молодой человек, - обратился он к оперативнику, - вы не видели там, на полке, моего бумажника?

Он явно издевался, но в такой форме, что придраться было не к чему. Чувство юмора у гражданина Козинцева, похоже, действительно было весьма своеобразным.

- Вам придется проехать с нами, - решив идти напролом, объявил участковый.

Один из оперативников бросил на него изумленный взгляд, но тут же согласно кивнул. Действительно, в отделении с этим гадом можно будет поговорить по-другому. Это, конечно, противозаконно, но победителей не судят. Перед ними сидел псих, а такие, если на них надавить чуть-чуть сильнее, как правило, раскалываются подчистую и начинают требовать адвоката, журналистов, телевидение и расстрельный взвод, причем все это необходимо им одновременно и сию же минуту.

- Проехать так проехать, - покладисто согласился Козинцев. - С детства мечтал прокатиться на милицейской машине. Вы позволите мне одеться? А то в халате как-то...

- Одевайтесь, - разрешил участковый. Козинцев встал и скрылся в завешенных портьерой дверях спальни. Один оперативник двинулся за ним, а второй направился на кухню.

- Зайцев, - окликнули участкового из спальни, - зайди-ка сюда!

Спальня по контрасту с захламленной гостиной показалась старшему лейтенанту совершенно голой. Здесь были только самые необходимые предметы: полуторная кровать со скромным покрывалом, двухстворчатый шкаф и тумбочка. На тумбочке стояло то, что привлекло внимание оперативника. Это был какой-то грубо вырезанный из темного дерева идол с тяжелым жестоким лицом, покатыми жирными плечами и далеко выдающимся вперед животом. Толстые губы идола были густо вымазаны чем-то темно-бурым, почти черным, а в каменной чаше, стоявшей у него на коленях, участковый с содроганием увидел лужицу какой-то загустевшей жижи, цветом более всего напоминавшей полусвернувшуюся кровь.

- Ну, - не скрывая неприязни, обратился он к Козинцеву, - а это как понимать? Говорите, насчет культа я все выдумал?

- Могли выдумать, - поправил его тот. - Могли, понимаете? Кстати, юридически вы этого не видели. Свидетелей здесь нет, и я могу сказать, что этот.., э-э-э.., алтарь соорудили вы сами. Но я не стану этого делать. У нас свобода вероисповедания, вы помните об этом? Заметьте, алтарь стоит у меня в спальне, а не в зале, где я принимаю гостей.., э-э-э.., посетителей. Так что это мое личное дело. Сугубо личное. Я могу верить хоть в бегемота с крыльями, хоть в инопланетян, и никто не вправе мне это запретить. Разве нет?

- В отделении разберемся, - сказал оперативник. - А в миске что?

- Это не миска, - оскорбился Козинцев, - а жертвенник!

- Хорошо, - терпеливо согласился оперативник. - Так что у вас в этом вашем жертвеннике?