Галина Вильченко - Опасности внезапного замужества

Появление Наташи старушки встретили настороженно, но с каким-то непонятным волнением. На мать девочка была совсем не похожа, ни внешне, ни по характеру. Наташа во всём противостояла матери. Она светлая – мать тёмная, у неё лицо круглое – у матери овальное. Она не высокая, но складная – мать высокая и костлявая. Наташа сразу взяла под свою опеку старушек. Она убирала места общего пользования, бегала за продуктами и всегда предлагала чашку горячего чая, если видела, что бабушкам совсем плохо. Мать на старушек ворчала, могла толкнуть или ударить, лазала к ним в холодильник и воровала продукты. Наташа подкармливала Тапку и Сугроба, жалела их. Животные чувствовали её доброту и жались к её ногам. Мать их ненавидела, постоянно пинала и выбрасывала на улицу. Саму дочь мать признавать не хотела, называла нахлебницей, отбирала деньги. Две слабые соседки защитить девушку не могли, а дать отпор Наташа почему-то не решалась. Всё-таки мать.

Однажды, придя с работы домой, Наташа застала в комнате маленького плешивого человечка. Мать накрывала на стол, она была в нарядной блузке, на шее бусы, губы накрашены ярко-красной помадой. Человечек удивлённо уставился на девушку и спросил хриплым голосом:

– Это кто такая? У тебя новая соседка?

– Да вот, навязали мне на шею нахлебницу, говорят дочка. Заняла целую койку, за постой не платит, да ещё соседок против меня настраивает, – пожаловалась ему Катерина.

– А ты гони её в шею, не было у тебя никакой дочки, и не будет.

Мать повернулась к Наташе:

– Это мой муж, он не хочет, чтобы ты тут жила, нам и самим места мало, а пойдёшь жаловаться, он тебе быстро язычок укоротит, – зловеще говорила Катерина дочери, – так что уходи, покудова жива – здорова, и чтобы мы тебя больше не видели.

Наташа не была робкого десятка. Она дерзко взглянула на парочку и сказала:

– Я здесь на законных основаниях, у меня прописка, а вот вы кто такой? – Наташа подбоченилась и в упор смотрела на мужчину.

– Катя, она мне грубит! – возмутился тот. – Меня здесь не любят, пойду к Шурке, та мне всегда рада.

– Нет, Рудик, я тебя люблю! А эту девку я выгоню, – мать грозно стала надвигаться на Наташу. – Пошла вон, самозванка!

Она схватила какую-то палку и набросилась на девушку. Та закрывалась от ударов руками, потом не выдержала, выхватила палку и стукнула ею разъяренную мать. Та охнула и рухнула на пол.

– Убила! Люди, помогите, убила! – закричал Рудик.

Посмотрев на лежащую без движения мать, Наташа испугалась и бросилась вон из квартиры. И вот она уже неделю живёт на вокзале, прячется от милиционеров, моется в вокзальном туалете и мечтает выспаться.

Закончив свою печальную историю, Наташа грустно посмотрела на Асю и спросила:

– Что мне теперь делать, идти в тюрьму?

– Успокойся, ничего ты своей матери не сделала, ну может, синяк поставила или шишку, за это в тюрьму не посадят.

– Нет, я её убила! Я же видела, как она упала, лежала и не двигалась.

– Ты что, всерьёз думаешь, что милиция не в состоянии тебя найти, если было бы совершено убийство? Да тебя уже через час арестовали бы! Можешь мне поверить, я хорошо знакома с некоторыми милиционерами. Значит так, сегодня уже поздно, начнём действовать завтра. Жить будешь пока у меня. Не возражай! – слегка повысила голос Ася, заметив несогласный взгляд девушки. – Надо забрать твои вещи, одни мы с тобой не пойдём к твоей матери, нам нужна помощь. Есть у меня на примете один хороший человек, которому твоя матушка побоится слова сказать. И ещё, надо обратиться к Андрею Андреевичу, попросить, чтобы тебе дали общежитие. Но это всё завтра, а сейчас спать!

– Нет, Ася, не надо мне общежитие, – вдруг испугалась Наташа.

– Почему? – удивилась Ася. – Так и будешь скитаться по вокзалу?

– Тогда все узнают, что я детдомовская. А как к нам относятся? Где что пропадёт, сразу на нас думают, и увольняют без всякого суда и следствия. А мне у вас работать нравится, я сама что-нибудь придумаю. Меня Алька к себе жить зовёт.

– Наташка, какая же ты наивная! Да все уже про тебя давно всё знают, и про детский дом тоже, просто ничего не говорят, потому что тебя любят. И потом, хочешь ты или нет, но три года тебя никто не уволит, как молодого специалиста, таков закон. Три года обязана отработать там, куда у тебя было распределение.

– Правда!? Так вот почему меня всё время подкармливают, – Наташка засмеялась.

Виктор пил чай, внимательно слушал рассказ Наташи, не перебивал, хотя у него и возникали кое-какие вопросы. Если отец помогал девушке в детском доме, то куда он делся во время её учёбы в техникуме? Связи у него, видно, были большие в верхах, если Наташу оставили заканчивать десятилетку в детском доме, но почему её поселили к алкоголичке матери, почему не решили проблему жилья? Что-то здесь не так. И куда делся этот мифический брат Миша? То письма писал, то вдруг пропал.