Катерина Даймонд - Учитель

Закончив ленч, Эбби повела Паркера туда, где хранились все обитатели Азии, заметив, как вспыхнули и засветились восторгом его глаза, словно ребенок впервые попал в магазин игрушек и теперь не может решить, с чего начать, какую вещицу сломать в первую очередь.

– Идите за мной!

Она направилась в дальний конец зала. Голос отозвался гулким эхом, а шаги отчетливо застучали по полированному деревянному полу. Освещение исходило от двойного ряда зеленых стеклянных брусков, вставленных в отверстия, оставшиеся от окон, в свое время загороженных щитами, а после пожара заставленных громоздкими металлическими стеллажами. В отличие от дерева металл не горит. В результате комната превратилась в бокал ликера шартрез, а ее содержимое окрасилось в бледно-зеленые тона. Сквозь вентиляционную решетку под потолком проникала музыка. Одна и та же мелодия звучала постоянно, с первого дня работы. Эбби не знала, что это за произведение и как называется, но понимала, что музыка классическая, и порой слышала ее даже во сне. Она взглянула на Паркера и увидела: тот пытался освоиться в новом мире, внимательно смотрел по сторонам и восхищенно восклицал.

– Невероятно! – пробормотал он, и Эбби показалось, будто оценка не предназначена для оглашения, а вырвалась импульсивно.

Обычно, узнавая, чем именно Эбби занимается, люди кисло улыбались и произносили нечто вроде «как мило», причем неискренне. Мысль о набивке чучел всем была отвратительна, хотя сути вопроса никто не знал и не понимал. Реакция Паркера внесла приятное разнообразие. Эбби гордилась своей профессией – тем единственным, что имела.

– Мы руководствуемся подобием простейшей десятичной системы: две первые цифры соответствуют континенту, три следующие обозначают вид, а затем…

– Да, принцип мне знаком.

– Извините.

– Вовсе не хотел показаться грубым. Прошу, не обращайте внимания на мой… характер. Порой бываю несколько… Спасибо за то, что нашли время все объяснить. Продолжайте, пожалуйста. – Паркер Уэст бормотал так смущенно и трогательно, что сдержать улыбку Эбби не удалось.

– Необходимо зарегистрировать каждое животное вот в этом реестре в соответствии с классификацией, а потом решить, подлежит оно реставрации или нет. Все, что может быть восстановлено, получает желтый стикер, а то, что восстановлению не подлежит, помечается красным. – Она передала Паркеру пачку наклеек.

– Восстановлению подлежит абсолютно все, – задумчиво промолвил он, не отводя взгляда от разноцветных листков.

Эбби внимательно посмотрела ему в лицо: бледная кожа контрастировала с черными волосами, а мягкие кудри нарушали резкую геометрию лица. Паркер поднял голову и вздохнул, словно забыв, что рядом кто-то есть.

Потом Эбби наблюдала, как он работает. Взявшись за дело, Паркер не произнес ни единого слова, иногда что-то невнятно бормотал, но в целом она по-прежнему оставалась в одиночестве. Молчание не казалось напряженным или неловким – просто обоим было удобно работать в тишине. Время от времени Паркер доставал из кармана потертую записную книжку, что-то быстро помечал и снова прятал. Эбби пыталась угадать, что он стремится сохранить в памяти и какие проблемы решает в своей диссертации.

День клонился к вечеру, и свет в зале стал оранжевым, приняв и впитав мягкие закатные лучи.

– Паркер! – в четвертый раз позвала Эбби, желая привлечь внимание, однако прилежный сотрудник продолжал самозабвенно что-то писать.

Наконец он поднял голову и взглянул почти испуганно, но уже в следующее мгновение лицо смягчилось, а на губах появилась улыбка. Казалось, кошмар рассеялся, и он снова вернулся к реальности.

– Который час? – Паркер с удивлением посмотрел наверх, на окна, окрашенные в теплые сумеречные тона.

– Уже семь. Никогда не задерживаюсь так поздно, но сегодня мы сделали очень много. Спасибо за помощь.

– Семь? Вот это да! Мне срочно нужно домой.

– Простите, надо было раньше отвлечь вас. Жена, наверное, волнуется.

– Да, Салли скучает… а еще проголодалась и хочет гулять. – Он заметил сконфуженное лицо Эбби и усмехнулся: – Салли – это моя собака.

Эбби покраснела. Не дай бог, он подумает, будто она пытается что-нибудь выведать. Никогда и ни за что. Даже мысли подобной не приходило в голову.

После ухода Паркера музей опустел. Эбби собралась домой. Спустилась в вестибюль и увидела самурая: в полной боевой готовности, держа руку на кривом мече, тот замер в своем стеклянном футляре, внушая ужас. Хотя воин оставался неподвижным и не мог никому причинить зла, от пустого черного взгляда стало жутко.