Микаэль Крефельд - Пропавший

– Имя мне ни о чем не говорит. – Он почесал бороду. – Люди то и дело въезжают и снова съезжают, так что ты ни с кем не успеваешь познакомиться. А мы, здешние жильцы, с удовольствием варимся в собственном соку, – засмеялся он. – Мы же несерьезное поколение. – Он развел руками и занес велосипед в открытую дверь. На полпути через подъезд он остановился и сказал через плечо: – Но почему бы вам не спросить у фрау Граф со второго этажа? – предложил он, кивнув на лестницу, которая начиналась в подворотне на середине прохода. – Она живет тут с незапамятных времен и всех знает.

Луиза и Томас вошли в подъезд:

– Как, вы сказали, ее зовут?

– Фрау Граф. Фрау Клара Граф.

Приоткрыв дверь, Клара Граф осторожно высунулась в щелку, устремив на пришедших взгляд из-за толстых стекол очков. Парик с прической «паж» криво сидел у нее на голове, словно она надела его, когда пошла открывать дверь. Томас попросил извинения за беспокойство и коротко представил себя и Луизу. Он пояснил, что пришел по совету соседа, который сказал, что она – единственный человек в доме, знающий других жильцов. Если Томас думал сделать ей комплимент, то ошибся, эти слова, напротив, заставили ее насторожиться.

– Сосед, говорите? – Сильный немецкий акцент, с которым она объяснялась по-английски, делал ее хрипловатый голос еще более глухим и низким. – Это который же, позвольте спросить?

– Я как-то не уловил его имени. Он с бородой, по возрасту – лет под сорок.

– Не знаю такого.

Она уже взялась за ручку, чтобы закрыть дверь, но тут к ней обратилась Луиза:

– Фрау Граф, мы приехали очень издалека, из Дании, чтобы разыскать моего брата, который пропал в Берлине.

Клара еще немного приотворила дверь:

– Вашего брата? Он пропал? Вы из Дании?

Луиза кивнула и показала ей фотографию Могенса на айфоне.

Клара растерянно посмотрела на дисплей:

– Толстый, кажется. Никогда не встречала его. Это все?

– А вы не знаете такую женщину – Ренату Шуман? – вступил в разговор Томас.

– Ренату? – испугалась Клара. – Как не знать! С чего это вы про нее?

Луиза улыбнулась Кларе:

– Нам очень нужно с ней поговорить.

– Нет, это невозможно. Никак невозможно.

Томас тяжело вздохнул:

– Она еще живет в этом доме?

– Рената? Как ей тут жить!

– А вы не знаете, куда она переехала?

– Да Ренаты вот уже двадцать пять лет как нету в живых.

Хозяйка впустила их, и они вошли в маленькую квартирку, пропахшую пригорелой капустой. Войдя в гостиную Клары, человек словно попадал во временной карман, в котором сохранилась эпоха ГДР: на стенах обои с крупным узором, стулья, покрытые пленкой ПВХ, и фанерная стенка в конце комнаты, полки которой были уставлены старыми фотографиями и сувенирами из бывших советских государств. Среди них нашла свое место даже кружка с портретом Леонида Брежнева.

– Рената жила с родителями на шестом этаже дворового флигеля, – сказала Клара.

Стоя у выходящего во двор окна, она указала пальцем на верхний этаж заднего строения.

Сквозь густые ветки разросшихся зеленых насаждений Томас разглядел краешек сада на соседнем участке. С шестого этажа должен был открываться на него хороший вид, о котором говорилось в электронных письмах к Могенсу.

– А кто теперь живет там наверху?

– Габби и Вольфганг с новорожденным младенцем. У Габби всегда такие хорошенькие вязаные шапочки. Наверное, она сама их вяжет.

Томас подумал, что под это описание как раз подходит женщина, которую они встретили перед домом.

– Давно ли тут этот монастырский сад?

– Когда я въехала, он уже был, а с тех пор прошло почти сорок лет.

– А долго тут жила Рената?

– До девяти или, может быть, десяти лет. Не помню точно, сколько ей было. Бедная девочка! – сказала Клара и, покачав головой, задернула тонкую занавеску, словно боясь, что кто-нибудь может к ней заглянуть. – Уж такая была славная и послушная! Я присматривала за ней, когда у родителей бывали гости или когда они уходили на какое-нибудь суаре . – Клара возвела глаза к потолку, чтобы выразить свое к ним презрение.

– Родители не очень-то заботились о Ренате?

– Nein [41] Нет (нем.) . . Враги народа и предатели – вот кто они были! Знаю, сейчас это слово ничего не значит. Теперь все только и думают что о своей выгоде, а до старых и слабых никому и дела нет, а тогда все было иначе. – Она решительно кивнула. – Тогда были другие времена, не то что нынешние.