Микаэль Крефельд - Пропавший

– Нет. Я же не слыхала эту историю.

– Он вынул дудочку и заиграл на ней. – Хауссер стал насвистывать мелодию и зашевелил пальцами, как будто перебирал отверстия дудочки. – И вот изо всех щелей повылезали крысы. Зачарованные дудочкой крысолова, они пошли за ним, и он увел их из города.

– И куда он их увел?

– К ручью. И перешел его вброд. Ручей был не очень глубокий, но достаточно глубокий, чтобы все крысы в нем потонули.

– Так он помог жителям города?

– Точно. Помог. Но когда вернулся назад, чтобы получить обещанную плату, они отказались платить. Они сказали, что ему просто повезло и что сами они могли бы проделать то же самое без его помощи.

– Как нехорошо они поступили!

– Конечно нехорошо. Но так уж водится у капиталистов. Они жадные и лживые. Поэтому крысолов сделал так, чтобы они никогда не забыли про свой обман. Он снова взял дудочку и заиграл.

– Так ведь крыс уже не осталось?

– Нет. На этот раз за ним пошли все дети этого города.

У Ренаты округлились глаза.

– Неужели он их тоже утопил?

– Нет-нет! – засмеялся Хауссер. – Надо же вообразить себе такой ужас! Он увел с собой детей в прекрасное социалистическое государство, где исполнятся все их мечты. Где никто никого не обманывает. – Хауссер погладил девочку по головке. – Видишь вон те башни? – Он показал рукой на громадные прожекторы, черневшие на фоне ночного неба.

– Это прожекторы спортивного парка имени Фридриха Людвига Яна.

– Правильно. – Хауссер взглянул на свои часы. – А теперь гляди внимательно, – сказал он.

И в тот же миг на башнях, постепенно разгораясь, занялись огни. Разгоревшись в полный накал, они образовали ослепительно светящийся круг. Глядя на это зрелище с крыши, можно было подумать, что над этой частью города засиял сверкающий ореол.

– Ну что? Разве это не красота?

Девочка кивнула.

– Сияющий символ величия нашего города, носящий имя отца-основателя немецкой гимнастики.

– «Frisch, fromm, fröhlich, frei!» [30] «Бодрость, благочестие, радость и свободолюбие» (нем.) . – сказала Рената. – Это наш девиз. Фрау Герц говорит, что это он завещал.

– Ты просто поражаешь меня своими познаниями, Рената! На этом стадионе мне довелось быть свидетелем замечательных подвигов героев, прославивших наше государство. Когда-то я присутствовал при том, как Уве Хон [31] В 1984 г. восточногерманский копьеметатель Уве Хон выполнил рекордный бросок на 104,8 м, и копье едва не долетело до зрительских трибун; после чего снаряд был изменен таким образом, что дальность броска сократилась примерно на 10 %. установил мировой рекорд в метании копья. Он стал первым атлетом, преодолевшим в этом виде спорта стометровый рубеж.

Девочка улыбалась и смотрела на него сияющими глазами.

– Рената! Рената! – донесся до нее из темноты голос матери.

Хауссер и Рената подошли к самому краю крыши и выглянули на школьный двор, по которому растерянно метались Лена и фрау Герц.

– Ты бы откликнулась! – сказал Хауссер, подойдя сзади вплотную к Ренате.

– Мама, мама! Я тут, наверху! – отозвалась Рената так громко, как только могла.

Лена обернулась. Рената снова крикнула, что она здесь. Лена и фрау Герц посмотрели на крышу, и обе одновременно увидели Ренату. Фрау Герц испуганно зажала ладонью рот. Лена оцепенела. Она не сводила глаз с Ренаты и Хауссера, который черной тенью возвышался у нее за спиной.

Хауссер погладил Ренату по головке, глядя на стадион. Один легкий толчок в сторону сияющего ореола, и она окажется мертвая у ног предательницы-матери. Трагедия, которую не искупит для Лены никакое будущее богатство.

– Хауссер, умоляю вас!

Он посмотрел на нее с улыбкой:

– Я – человек, который поставлен удалять мусор, застрявший в колесиках машины. Ты наконец это поняла?

Она ничего не ответила, а только смотрела на него не мигая, потухшим взглядом, с открытым в бессильной гримасе ртом.

Он насладился выражением ее лица, затем перевел взгляд на Ренату:

– Тебе пора спуститься к маме, Рената.

Рената отвернулась от зияющей бездны и побежала назад по плоской крыше.

– Рената! – окликнул ее Хауссер.

Она обернулась к нему.

– Скажи мне еще раз, о чем ты мечтаешь.

– Представлять ГДР на Олимпийских играх и выиграть для нас золото! – крикнула девочка.

Он в ответ сделал жест, как бы отдавая ей честь.

Хауссер наблюдал по монитору за Кристофом и Леной. Они сидели на черной лестнице, Кристоф крепко обнимал жену, прижав ее к груди, но она продолжала рыдать: