Микаэль Крефельд - Пропавший

Томас соскочил с кровати, подошел к шкафу и распахнул все четыре дверцы. Он провел рукой по ряду вешалок, на которых висели дешевые с виду костюмы и голубые рубашки из полиэстера. В шкафу обнаружилось несколько свободных плечиков.

– Думаю, что он не взял костюма на смену тому, в который был одет. Может быть, пару рубашек.

Осмотрев полки, Томас сказал:

– У мужчины средних лет бывает, как правило, шесть трусов и столько же пар носков, но вдобавок еще множество непарных носков. – Вынув из шкафа непарный носок, он с усмешкой помахал им в воздухе перед Луизой. – Судя по отсутствию нижнего белья, Могенс забрал с собой почти весь наличный запас.

Томас нагнулся, чтобы изучить нижние полки; там нашлась только вязаная кофта и несколько помятых фланелевых брюк.

– Похоже, Могенс собрал вещи очень практично и быстро.

– И что же это значит? – поинтересовалась Луиза.

– Что отъезд был так же тщательно спланирован, как и ограбление Лауритцена. Его пуховик по-прежнему висит на вешалке в прихожей, там же стоят зимние сапоги. Так что, возможно, он собирался в какие-то жаркие края.

– Могенс терпеть не мог жару.

Томас пожал плечами:

– О’кей. У него были водительские права?

Луиза отрицательно покачала головой.

Томас сел рядом с ней на кровать. Он задумчиво почесал щетинистый подбородок:

– Мы знаем, что он взял с собой паспорт, но не заказывал визу. Вероятно, это указывает на то, что он находится где-то в Европе. Во всяком случае, ему удалось ускользнуть незаметно, поскольку там очень слабый пограничный контроль.

Луиза кивнула:

– А с наличными, которые он нашел у Лауритцена, он мог обойтись без банковской карты, которая выдала бы его местопребывание.

– Может быть, он выехал из страны на автобусе или на поезде?

– В автобусе Могенса всегда сильно укачивало. Длительную поездку на автобусе он бы не перенес, его бы вырвало.

– Тогда предположим, что Могенс удрал прямо с работы с наличностью в размере около девятисот тысяч и отправился на поезде в страну с умеренным климатом. Раз он такой сообразительный, то, наверное, решил остановиться в каком-нибудь крупном городе, где легко затеряться.

– А это означает, что он мог отправиться прямо в Париж, Амстердам, Гамбург или в любой другой из сотни возможных городов.

Томас кивнул:

– Кроме датского, владел ли он свободно еще каким-нибудь языком?

– У него были способности к математике, а не к языкам.

– Вы ведь говорили, что он особенно любил Вагнера?

– Не настолько, чтобы ради этого бросить все и переехать в Германию. – Луиза встала, подошла к шкафу и закрыла дверцы, затем обернулась к Томасу. – Точнее мы вряд ли что-то узнаем?

Томас пожал плечами.

Луиза направилась к двери, и он тоже вышел за ней в прихожую.

– Вы проверяли карманы? – спросил он там, кивая на висевшее на вешалке пальто.

– В карманах пусто.

Он почувствовал, что ему требуется зайти в туалет. Не надо было пить проклятый «Нескафе».

– Можно я заскочу в туалет?

Луиза кивнула, и Томас пошел в другой конец коридора, где находился туалет. Поискав ощупью выключатель, он вспомнил, что электричество отключено. Тогда он достал фонарик и пристроил его на полочке над раковиной. Спустив воду, он стал мыть руки и случайно взглянул на свое отражение в зеркале, и тут его внимание привлекло что-то, что было у него за спиной. Он обернулся, чтобы рассмотреть небольшую заслонку высоко под потолком. На одном из шурупов, которыми она была привинчена, немного облупилась краска, свидетельствуя о том, что недавно ее открывали.

– С вами все в порядке? – послышался из прихожей голос Луизы.

– Одну секунду, – ответил Томас. – Сейчас выйду.

Просунув отвертку между стеной и заслонкой, он отодрал ее. Из пустоты в лицо пахнуло холодным ветром. Он достал из кармана фонарик и посветил в темный проем. В дальнем углу за дебрями оранжевых проводов он разглядел покрытую пятнами плесени коробку из-под обуви. Он просунул руку в проем и достал коробку. Осторожно приоткрыв крышку, он с удивлением вгляделся в содержимое.

– Луиза! Я, кажется, нашел что-то важное.

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 19 октября 1989 года

Кольвицплац была погружена во тьму, в ветвях высоких деревьев, окружавших небольшой парк посреди площади, монотонно гудел ветер. Лицом к ограде стоял, покачиваясь, пьяный Кристоф и справлял нужду. Закончив, он застегнул молнию на брюках и вытер о пальто пальцы. Неверными шагами он двинулся через площадь к Хуземансштрассе.