Игорь Сотников - Дровосек, или Человек, сумевший наломать дров. Книга вторая

Ну а я мог бы и не закрывать свои глаза, я и так мало что видел, и всё передо мной было как в тумане. Наверное, зрение после его фокусировки на близких объектах, ещё не настроилось на дальние края, а может сказалось то, что мою голову до этого сжимали руки Серого. Хотя всё же это не до конца верно. А особый прилив туманности Андромеды (это такое особое состояние, когда туман в глазах красочно преображает окружающий мир – это я так назвал свою рассеянность взгляда) установившийся в моих глазах, появился вскоре после того, как я сделал глоток из банки Серого – однозначно он туда чего-то такого галлюциногенного намешал. Да и глюконат натрия не нужно списывать со своих счетов.

Но всё это мною не принимается в расчёт. Тем более для того чтобы тыкать пальцем в небо, необязательно иметь хорошее, да хоть какое зрение. Да и для меня с этим делом больших проблем нет, это ведь для меня привычно. И я тыкнул, сопроводив своё действие громким выкриком: Вот оно моё форменное безобразие!

И что удивительно и отчасти страшно, то его не только услышали, но и скажу больше, я на него получил свой соответствующий ответ.

– Ты это в кого там тычешь, козёл! – кто-то грозно и так тревожно для меня это произнёс в ответ, что я оглох на второе ухо, а судя по тому, что рядом со мной за столом, теперь моих корешей не наблюдалось, то их скорей всего сквозняком раздавшихся слов в один момент вынесло вон из кафе или в туалет. И теперь мне стал понятен хитрый замысел Серого, посмеяться надо мной за мой же счёт, что между тем не отменяло того, что теперь мне придётся одному отдуваться за всех перед …А вот перед кем, то этого я по причине того, что мои глаза были далеки до прояснения, то этого я пока не мог видеть. Что однозначно не могло меня устроить, и я срочно принялся протирать свои глаза. На что сразу же следует своё нелицеприятное замечание: «Три не три, а себя в них не увидишь!», – вызвавшее смех радости и удовольствия среди образовавшегося скопления посетителей у стойки раздачи и, конечно, пострадавшего от моих действий менеджера, за то, что зло в моём лице было, наконец, отомщено.

И если насчёт прозвучавшего в мой адрес утверждения, то при данных обстоятельствах с этим точно не поспоришь, чего я и не собирался делать, всё же это не единственное, что меня озадачило, и хорошо, что этого не заметила обладательница этого звучного голоса. А дело в том, что я проявил слишком большое усердие в трении своих глаз, и теперь с трудом различал окружающую действительность. Ну а когда человек с трудом распознаёт окружающее, но при этом он пытается это сделать, то это всегда очень заметно со стороны. И такое моё усердие в плане разглядеть того, кто посмел меня осмеять, сразу же было отмечено противной стороной, и я тут же получил в свой адрес новую порцию язвительных замечаний.

– И что он таким образом демонстрирует? – задался вопросом всё тот же голос. И сразу же сам себе ответил. – А то, что он нас в упор не видит. – Но с этим предположением придирчивого голоса совершенно не согласен вдруг осмелевший и в край обнаглевший старший менеджер, решивший презентовать себя в качестве весёлого парня. – А может он не доверяет своему, да и вообще зрению, – видимость часто обманчива, – и больше полагается на нюх. Видите, как он принюхивается.– И все, и даже как мне показалось и я, стали приглядываться ко мне. А я ведь тем временем и в самом деле, как это делают люди не облечённые хорошим зрением, прищурился и, вытянув вперёд свой нос, попытался рассмотреть ту, кто мне всё это кричал, а не как все подумали, принюхивался.

И пока все веселились и посмеивались над этой остроумной шуткой в край заборзевшего менеджера, я сумел-таки понять, кто была той, кто всё это мне говорил – она единственная не смеялась над этой не смешной шуткой и главное, надо мной. И я уже было хотел простить этого недальновидного менеджера, готового ради минутной славы, на радость толпы на такую плоскость отношений с таким высокоинтеллектуальным жанром искусства, как юмор, ведь я нашёл то, что искал, но последующие события, с выходом из толпы определённо самозванки, а не той, кого я столько искал и на кого я, скорей всего и указал (только эта неуверенность и надежда на то, что самозванка действовала по поручению понятно кого, позволило случиться тому, что случилось), взяв меня в оборот, отложили до будущих времён решение любого рода вопросов, которых столько возникло за этот короткий промежуток времени.

И вот отделившаяся фигура прямиком идёт по направлению моего стола и меня это, не буду скрывать, начинает пугать, и постепенно, с каждым своим шагом вдавливая в стул. И, наверное, будь она дальновидней, и подойти сразу ко мне и просто скажи: «Оп-па!», – то мне бы этого одного хватило, чтобы через спинку стула перелететь через себя. Но эта дама выбрала для себя другой путь, приведший её прямиком на стоящий напротив меня стул. А это, не знаю почему, вдохновило меня и вернуло самообладание. Да к тому же эта грузно садящаяся на стул дама – я ещё не мог опираться на своё зрение, оно ещё не восстановилось, и я видел лишь смутные очертания собеседницы – сама того не подозревая, совершила грубую ошибку, указав мне на мою неполноценность.