Надежда Максимова - Тайна потерянной рукописи

Расставшись с казенным халатом и выдав сослуживцам цивильную одежду из личных запасов (дяде Мише моя футболка пришлась практически впору, а Зайкин утонул в рубашке от парадного мундира и долго сосредоточенно закатывал на ней рукава), я распорядился готовить обед, а сам позвонил сестрице Елене.

Та, узнав, что у нас возникла острая нужда в ее познаниях школьного курса литературы, страшно оживилась и пообещала прибыть максимально быстро.

– С уроков не сбегай, – успел крикнуть я, но девица, кажется, уже отключилась. Я вздохнул и побрел на кухню, где коллеги как раз закончили выгребать из холодильника и шкафов все наличные продукты и теперь продумывали для них наиболее аппетитные сочетания.

– Эх, огурчики маринованные пропали, – сетовал дядя Миша, пристраиваясь возле раковины чистить картошку.

– Здесь вроде не было огурчиков, – удивился я.

– У меня были. Утром зашел в магазин, купил. А когда тот гад в машине завозился, собираясь выруливать прямо по раненым, залепил ему банкой в лобовуху.

– Так вот чем ты его контузил!

– Ну да. Вроде на дело пустил, а все равно жалко.

– Не горюй, дядя Миша, – откликнулся сердобольный Зайкин. – Мы скинемся всем отделом и, по итогам квартала, премируем тебя трехлитровой банкой.

– Отзывчивый какой. Дорога ложка к обеду!

Сестрица Елена прибыла действительно оперативно – мы еще не успели сесть за стол. В качестве дополнения она притащила очкастенького одноклассника, который был маловат ростом, но держался солидно. Я заприметил этого паренька еще в прошлом учебном году – он частенько появлялся рядом с Еленой и, судя по всему, пытался за ней ухаживать.

– Семен, – представился очкастенький, и мы торжественно поздоровались за руку.

За едой он держался со спокойным достоинством, и ел хорошо, что внушало надежду.

Когда, завершив прием пищи, все перешли в гостиную и расположились за большим столом, стоявшим в центре, я выложил на стол кожаную папку. Поскольку ее владелец выбыл из строя, нам предстояло вести поиск с самого начала и без подсказок.

– Значит, мы ищем потерянную рукопись Пушкина, – уточнил солидный Семен, выслушав мою вступительную речь.

– В итоге да. Но сначала необходимо провести анализ и выяснить: а была ли таковая вообще? Сам понимаешь, трудно найти то, чего в природе не существует.

– Угу.

Паренек притянул к себе прозрачный файлик с листами, которые мы уже изучили, и погрузился в чтение. Елена с секундным опозданием проделала ту же операцию, но эта ее задержка сказала мне о многом. Похоже, девчонка так верит в своего приятеля, что считает свою помощь не особенно и нужной.

Пока дети просматривали бумаги (у них ушло на это минут десять), Ваня Зайкин нетерпеливо ерзал. Бедняге хотелось курить, но из педагогических соображений сделать это он не осмеливался.

– Итак, коллеги, – поторопил я, – какие есть мысли?

– Думаю, что в исследовании предложенной темы, – степенно начал Семен (какие формулировки малец заворачивает!), – стоит опираться на хронологию. Не случайно же ей уделено столько места, да и эпиграф, в котором утверждается, что «Все висит на датах», наводит на определенные размышления.

– Допустим. Дальше.

– Первое, что бросается в глаза, – высокая творческая активность Пушкина в период до 1833 года. Именно в это время написаны все его крупные произведения.

Следующие годы помечены весьма скудно:

30 декабря 1833 года – произведен в камер-юнкеры.

11 апреля 1836 года – выход первой книги «Современника».

27 января 1837 года – дуэль с Дантесом

29 января (10 февраля) 1837 года, в 2 часа 45 минут пополудни поэт скончался.

Таким образом, совершенно непонятно чем Александр Сергеевич занимался в последние три года. В творческом плане, я имею в виду.

– Но погодите, – возмутился Зайкин, – а как же «Капитанская дочка»? Она, насколько я помню, опубликована как раз в 1836 году.

– Ну да. Но написана, скорее всего, гораздо раньше. В период, когда Пушкин работал по Пугачеву. Кстати, я не стал бы утверждать, что «Капитанская дочка» – лучшее произведение и вершина творчества Александра Сергеевича. Изложено довольно занудно и как будто бы даже кем-то другим.

– Вы все путаете, – вмешался я. – В последние годы жизни Пушкин занимался редактированием журнала «Современник», который должен был объединить талантливую молодежь и поддержать начинающих авторов. Тех, которые имели незаурядный литературный дар, но еще не заработали себе имя. Одним из таких авторов был выходец из малороссийской глубинки Николай Гоголь.