Никита Филатов - Последнее дело. Между строк, или Группа риска

– Ну, это смотря каким людям.

– Представляете, разве не странно? Когда врачи поставили диагноз, я на какое-то время даже обрадовался, что похудею. И мне опять станут впору любимые вещи, которые оказались когда-то малы… – Борис Аркадьевич немного приподнялся на подушке. – Огорчало только, что это продлится недолго. Зато теперь я точно понял, что к собственному здоровью надо относиться с уважением, но без подобострастия. Не надо перед ним заискивать, не надо подкупать его диетами и обещаниями…

Интересно, подумалось Виноградову, отчего так заметно и часто умирают хорошие люди?

А различные бездари и подонки, как правило, счастливо доживают до больших юбилеев. Хотя, в сущности, доживают не так уж и счастливо. Потому что все время следят друг за другом, постоянно считают чужие награды и премии, которые сами не получили, но непременно должны были получить…

– Ой, спасибо, красавица! Вот сюда… давайте-ка…

Через порог переступила Юлия Эдуардовна с подносом, на котором едва поместились три чашки, заварочный чайник, пузатая сахарница и печенье.

– Прошу прощения… помочь?

– Да ничего, сидите, не вставайте!

Аккуратно и быстро распределив между Жаботинским и гостем все необходимое для чаепития, Юлия Эдуардовна присела к письменному столу:

– Я не помешаю?

– Обижаете, Юлия… как вам не стыдно!

В изголовье кровати лежал томик Бунина, и разговор как-то сам собой завязался по поводу его «Окаянных дней». Характер у нобелевского лауреата был отвратительный. О писателях вообще и о русских писателях в частности отзывался он с пренебрежением и без какой-либо симпатии, признавая за некоторыми из них, впрочем, некоторое право на существование в литературе.

От кровавых событий Гражданской войны Владимир Александрович с хозяином перешли, по традиции, к обсуждению политических новостей.

– Ох, Борис Аркадьевич, вижу, не любите вы нашу нынешнюю страну… – с улыбкой покачал головой Виноградов в ответ на резкие и точные оценки собеседника.

– Наверное, потому, что я слишком любил страну ушедшую… – вздохнув, признался самому себе писатель Жаботинский, которого во времена Советского Союза считали бунтарем и вольнодумцем. – Страну своей молодости. Страну своих надежд…

Борис Аркадьевич поставил чашку:

– Ну, Володя, рассказывайте, что у нас нового, в нашем писательском мире?

– Вам должно быть виднее. – Отвечая хозяину, Виноградов достаточно выразительно перевел взгляд на женщину за письменным столом. – Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – подтвердила Юлия Эдуардовна.

– Да, пожалуй… – кивнул Жаботинский. – Вы уже посмотрели список книг, которые были изданы в этом году на бюджетные деньги?

– Только то, что раскопали журналисты.

– Как вы думаете, почему там практически нет популярных, успешных писателей?

– Интриги и жадность?

– Не только. – Хозяин квартиры взял чашку и сделал глоток. – Дело в том, что известные авторы, вроде вас, и так хорошо издаются. Большими тиражами, за приличные деньги… Авторские права на их новые тексты покупают еще до написания. Поэтому за государственный счет печатают макулатуру, которую никто другой ни издавать, ни прочитать не хочет. Но, все же, за некоторыми исключениями.

– Например?

– Например, иногда издаются дебютные тексты молодых литераторов.

– Очень редко и мало.

– Согласен! Но все-таки хоть иногда издаются… Честно говоря, для удовлетворения амбиций большинства современных писателей вполне хватило бы тиражей в пятьдесят или сто экземпляров. На подарки друзьям и знакомым… ну и на парочку встреч с посетителями в филиале районной библиотеки. Или даже для получения какой-нибудь литературной премии… Так что нынешнее руководство Союза писателей вот уже много лет существует само по себе, а отечественная словесность, простите за выражение, сама по себе. И вы с Колей Проскуриным, как это ни прискорбно, станете точно такими же. С возрастом. Хотя даже не в возрасте дело…

Борис Аркадьевич удостоверился, что собеседник его внимательно слушает, потом продолжил:

– Руководить союзом должны такие люди, которые приходят что-то давать, а не брать.

– Вы что, действительно всерьез считаете возможным оживить писательскую организацию? – удивился Виноградов.

– А вы? – неожиданно опередив хозяина квартиры, задала вопрос Юлия Эдуардовна.

– Я считаю, что в нынешнем виде союз обречен. Форма не соответствует содержанию. Изменились страна, мир, политика, экономика… и любые попытки реанимировать его – это как с трупом, в котором уже началось разложение. Сколько, знаете ли, ни делай искусственное дыхание рот в рот покойнику, сколько ему ни прикладывай электроды на сердце – все будет без толку!