Ирина Грин - Чужая лебединая песня

Судя по всему, оба родителя были счастливы в своей новой жизни. И именно этого Федор не мог себе простить. Того, что на протяжении столь продолжительного времени не позволял самым родным стать счастливыми. Заставлял их жить под одной крышей лишь ради него, лишь ради того, чтобы он жил в полной семье.

После родительских свадеб в душе Федора зародилось чувство вины, не позволявшее ему часто напоминать им о своем существовании и тем более навещать их. Да и ехать, собственно, было некуда. Его родной дом, трехкомнатная квартира в старенькой хрущевке, где у него была своя отдельная комната, словно дуб, в который ударила молния, распался на две однушки в отдаленных от центра и друг от друга районах.

Федор не знал, как они живут, но каждый месяц, пятого числа, отправлял им деньги – по пять тысяч. Вроде как стипендию. А на день рожденья и на Новый год сумму удваивал и высылал по электронной почте анимированные открытки, считая на этом свой сыновий долг выполненным.

И только сейчас, увидев ровесника отца, зарабатывающего на жизнь не соответствующим возрасту трудом, Федор подумал об отце и матери. Как они там? Так ли счастливы, как он это себе представляет? Или просто, не имея привычки к одиночеству, прилепились к случайным людям? Не приходится ли матери бегать по ученикам? Хотя Пал Палыч наверняка находит способ содержать жену. Отцу сложнее – ведь у него маленький ребенок и жена наверняка не работает. А вдруг завод окончательно умер, оставив его на мели?

– Не надо, отец. – Федор рукой остановил отсчитывающего мелочь курьера.

– У нас не положено, – смутился тот, но мелочь ссыпал в карман и принялся собирать упаковки, от которых Алиса отказалась.

– Я помогу, – вызвался Федор.

Выйдя на улицу, Федор сгрузил упаковки в кузов старенького «Фиата Добло», еще раз поблагодарил курьера, а затем забежал в расположенный неподалеку круглосуточный супермаркет и, сняв с карточки деньги, положил их в тюльпановый конверт.

Теперь душа его была спокойна, хотя и не до конца – нужно было еще вернуть конверт владелице. Но окна квартиры на первом этаже были абсолютно темными, что делало миссию невыполнимой. Пока что невыполнимой.

Кстати, в окнах соседней квартиры свет тоже отсутствовал. Ее обитательница, на вид ровесница Дарьи Тимофеевны, очевидно, уже спала.

– Это действительно был твой отец? – удивленно спросила Алиса, стоило Федору переступить порог.

– Нет, с чего ты взяла?

Она не ответила, лишь пожала плечами.

Федор и сам не мог понять, почему назвал совершенно чужого человека отцом. Чтобы скрыть смущение, он сделал вид, что рассматривает Алисины покупки.

Обойдя вниманием упаковки с одеждой и коробки с обувью, Федор выудил из упаковки небольшой, сияющий черным пластиком фен. Приставил его к виску:

– Пух-х-х!

– Дурак, – возмутилась Алиса, обезоруживая его.

Федор тут же вытащил из вороха упаковочной бумаги какую-то штуковину, судя по всему, тоже для волос, а следом еще одну. В большом пакете обнаружилась куча расчесок самых различных размеров и конфигураций – толстенная круглая и такая же круглая, но поменьше диаметром, но с одинаковыми, торчащими в разные стороны колючками, а еще обыкновенная пластмассовая и металлическая с длинным острым концом.

– Зачем тебе столько? – спросил Федор и поершил волосы на макушке самой толстой расческой. Колючки неприятно царапнули кожу.

– Для работы, – сказала Алиса, забрала у него расческу и положила в маленькую компактную сумочку. Туда же отправились остальные.

– Ты парикмахер? – спросил Федор.

– Нет.

Пару минут Федор ждал продолжения, а потом не выдержал:

– А кто? Кто ты, Алиса?

Он тут же испугался, что вопрос прозвучал слишком громко, слишком в лоб, слишком… Что с такими девушками, как Алиса, не следует говорить таким тоном, но она, нисколько не обидевшись, ответила:

– Я переводчик. – И, видя его округлившиеся от непонимания глаза, пояснила: – Работаю в фирме. Могут позвонить среди ночи и вызвать. А выглядеть нужно от и до. Или требуется с клиентом ехать за границу. Там по салонам красоты не набегаешься. Вот и тащишь с собой чемодан. Если переговоры с девяти, вставать приходится в шесть. Девчонки, у кого ногти длинные, еще и лампу для маникюра с собой таскают.

– Какую лампу?

– Да тебе оно надо? – Алиса потянулась, по-кошачьему выгнув спину и вытянув вперед руки с короткими прозрачными перламутровыми ноготками, похожими на морские ракушки.