Клава Дырда - Истерия

– Эгоисточка? Это какая-то кличка? Или просто ты ее так называла? – поинтересовалась Рита, делая пометки в своем блокноте.

– Так называла ее я…

– Я так понимаю, вы очень крепко дружили?

Лиза не смотрела на врача. Ее голос стал тише. Казалось, на серой маске лица шевелились одни губы.

– Да, мы крепко дружили. Я считала ее лучшей подругой.

– А она как к тебе относилась?

– Так же.

– Итак, вы пришли в студгородок на выставку картин, написанных людьми с психическими отклонениями… Что было потом?

– Вечерело, – слабо усмехнулась Лиза и осторожно прижалась к спинке стула, скрестив дрожащие руки на груди. – Людей в корпусе постепенно становилось меньше.

– И вы пошли в отдельный закуток, где большие полотна?

– Анька пошла одна. Я немного задержалась.

– По какой причине?

– Меня задержали месячные. Нужно было отлучиться в туалет. Рассказать вам в подробностях, как я меняла прокладку? – несмотря на слабость голоса, тон Лизы явно стал грубее.

– Нет, благодарю, можешь пропустить данный эпизод. – Рита никак не отреагировала.

– Как хотите, это было интересно, – ехидно добавила Лиза, но все же продолжила рассказ. – Когда я вышла из туалета, то сразу услышала крики и поняла, что началась какая-то суматоха. К выходу бежали люди. Некоторые падали, поднимались и снова бежали к выходу. Я бросилась в противоположном направлении, чтобы найти Аню. Люди кричали и кричали. И вот в толпе я увидела ее. Она шла медленно и смотрела в пол. Ее даже пару раз толкнули, но она будто не замечала, – голос Лизы стал срываться на плач, из глаз покатились слезы. – Я подбежала к ней, схватила за руку и отвела подальше, чтобы нас никто не опрокинул. Я все спрашивала, что там случилось. Она молчала, качала головой, шептала, что все нормально, а у самой руки были ледяные. Я ее встряхнула, а когда она подняла на меня глаза, то…

Лиза не смогла продолжить и беззвучно зарыдала. Рита даже не пыталась ее успокоить. Он просто терпеливо ждала, пока та не прекратит плакать. Спустя какое-то время всхлипы Лизы стали тише, и Рита решила спросить:

– Что не так было с Анной? Ты говорила, что она выглядела страшно. Как именно это проявилось?

– Ее глаза… Я никогда не видела таких огромных зрачков. Это было ужасно. Так же ужасно, как и некоторые картины на той выставке…

Рита записала в блокнот ее последнюю фразу и резко щелкнула ручкой.

– На сегодня все, спасибо, что уделила мне время, Елизавета. Постарайся восстановить спокойствие. Дыши ровно, считай до десяти, как я тебя учила. Всего доброго! И еще раз благодарю за такой подробный рассказ, ты молодец. В этот раз я хотя бы смогу сопоставить факты с твоими фантазиями.

– Да не за что, – ответила Лиза, вытирая рукавом халата мокрые щеки.

Рита позвала медсестру, которая проводила девушку из общей комнаты в ее палату. Сама Маргарита Александровна прошла в свой кабинет и занесла некоторую информацию о пациентке в компьютер.

Ночью в одиночной палате психиатрической больницы было невыносимо тихо. Уличные шорохи не могли проникнуть сквозь толстые оконные рамы, находящиеся почти под самым потолком, чтобы больные не могли достать до стекол. Такое правило действовало даже в отделении для небуйных. Полная герметизация, территориальный и социальный вакуум. В общих палатах, где находится по восемь-десять человек, хотя бы есть возможность общаться с людьми. Одиночные же палаты только больше ускоряют прогресс болезни, превращая человека в животное, разум которого загнан в угол собственными страхами и галлюцинациями.

Лиза сидела в маленькой комнатушке на койке со скомканным бельем и обнимала руками колени. Ее взгляд упирался в противоположную стену, где в причудливом танце извивалась тень далеких деревьев.

Лиза вспоминала Аньку.

«– Неужели ты действительно хочешь нацепить это говно? – возмутилась Анька и вырвала из рук Лизы ее любимую кофту.– Лизунь, это отстой пидарский!

Лиза лишь ухмылялась на подобные замечания. Девушки обе понимали, что она все равно наденет то, что уже выбрала. Но Ане нравилось играть роль заботливой и более разумной подруги.

– Пора становится девушкой, хватит быть чмырёнышем!

– Мне нравится быть чмырёнышем! – размерено отвечала Лиза.

Такие перепалки случались часто, и они нисколько не расстраивали подруг. Аня, несмотря на вечное ворчание, любила свою одноклассницу, а теперь и однокурсницу очень сильно, и это было взаимно.

– Я сегодня не настроена воспринимать искусство, – честно призналась Лиза в тот день.