Султанбек Ибрагимов - Долгая дорога в никуда. Том 2

– Куда мы едем? —поинтересовался Касым.

– Ко мне домой. Родителей я еще вчера предупредил. Отец у меня с утра баню затопил, —вас ждет. Соскучился, говорит, по Узбекистану, по узбекскому языку, хочу поговорить с ними по-узбекски. Я ему говорю: «Они из Хорезма, на твоем ташкентском не говорят». – А он мне: «Ничего, я и по-хорезмски могу. Язык-то один, оба наречия не сильно отличаются!».

Около двенадцати они въехали во двор Равиля. Отец его, еще совсем не старый мужчина, порядком поседевший, с маленькими лисьими глазами и острым носом, встретил их очень радушно. Увидев из окна подъехавшую машину сына, он вышел на крыльцо. Там и дожидался, пока гости выходили из автомобиля.

– Хош келебсиз! —приветствовал он на узбекском языке, дружественно пожимая им руки. —Пожалуйте в дом, гости дорогие! Заходите, выпейте по пиалушке чаю по узбекскому обычаю, а потом —в баню. Пока вы будете мыться, я приготовлю настоящий узбекский плов, а хозяйка наша будет потчевать вас татарскими блюдами, —радостно приговаривалпожилой мужчина, сопровождая гостей в дом.

Дом был построен из дерева, с небольшой верандой. В не очень большой общей комнате их встретила всё семейство Равиля: мать —моложавая женщина примерно пятидесяти пяти лет, жена его очень приятной внешности и двое детей. Дочь вся в веснушках, годиков семи, и сыном четырех-пяти лет —маленькая копия Равиля. Мать и жена очень радушно поздоровались с гостями на чистейшем узбекском языке. Хотя у жены чуть-чуть был заметен татарский акцент. Дети, улыбаясь, стеснительно прижимались к подолу матери.

– Заходите, рассаживайтесь гости дорогие! Чаю попейте! —искренне щебетала мама Равиля.

Наспех выпив немного чаю, Равиль и гости направились в баню.

Уктамвпервые мылся в русской бане, хотя не раз слышал от Касыма, да и от других тоже, о ее чудодейственных свойствах, о благодатном паре, излечивающем любые болезни и снимающем любую усталость. Раздевшись догола по примеру Равиля и Касыма, он впервые переступил порог парилки. Жар в парилке был неимоверный, но на удивление терпимый.

Прошло минут пять-шесть. Пот с него стекал, как говорится, в три ручья, у Касыма пот выступил только на висках и вокруг шеи, Равиль, кажется, совсем не вспотел.

– Ну что, Касым, может, поддать чуть пару, не возражаешь? —спросил Равиль, беря в руки ковшик.

– Не возражаю, —даже прошу! —ответил Касым, нарочно не обращая внимания на Уктама.

– А ты не возражаешь? – спросил у него хозяин.

– Да нет, не возражаю, —ответил Уктам, хотя и не понял толком, в чем надо возразить.

После этого Равиль, набрав воды из стоящего в углу большого чана, плеснул на небольшое квадратное отверстие над печью. В ту же секунду там внутри вдруг что-то зашумело, зашипело, забурлило, и со всех сторон повалил пар. Уктаму показалось, что это был не пар, а самое настоящее пламя. До этого у него было ощущение, что он находится в самойгорячейпечке. Теперь же он почувствовал, что оказался в настоящем аду. В легкие вместе с воздухом врывались огонь и пламя. Когда он пробовал дышать носом, ноздри его становились похожи на тлеющие угольки, кончики ушей горели, словно свечные фитиля.

– Может, еще малость? —услышал Уктам откуда-то издалека голос Равиля.

– Нет, нет! Хватит! —вскричал он, хватая Равиля за руку, державшую ковшик. —Я больше не могу!

Громкий хохот Равиля и Касыма был слышен снаружи.

– Подожди еще минуту! —четыре сильные руки не отпускали Уктама, пытавшегося вырваться в предбанник.

– Терпи, казак, атаманом будешь! —посмеивались над ним оба приятеля, подмигивая друг другу. Наконец, Равиль смилостивился над ним. —Все, для первого раза хватит! Пошли на выход! —скомандовал он.

В один прыжок Уктам очутился возле дверей парилки, мигом выскочил в предбанник. Не зная, куда бросить свое пылающее тело, он в нерешительности остановился. Равиль привел его в угол рядом с дверью парилки и, сказав, что сейчас будет «здорово», дернул за какую-то веревочку. И тут вдруг на Уктама вылился целый поток холодной-прехолодной воды. Дыхание перехватило, сердцебиение на минуту остановилось, он стоял, весь окаменевший. Оба уговорщика смотрели на него и опять хохотали.

– Вы что делаете, звери?! —в сердцах крикнул Уктам, вызвав тем самым еще больший хохот.

Через несколько секунд тело его вдруг расслабло: появилась блаженная слабость и истома, дыхание выровнялось. Ему захотелось только одного —присесть, а лучше прилечь, где-нибудь. Яркая улыбка озарила сильно покрасневшее лицо.