Клер Макинтош - Личный мотив

– Вы этого не знали?

Заседание суда должно было начаться через десять минут. Рей нервно забарабанил пальцами по столу. Что-то в этой фамилии – Петерсен – не давало ему покоя. Она казалась ему знакомой.

– Она мне говорила, что была когда-то замужем. Я думал, она развелась.

Рей и Кейт переглянулись. Рей схватил телефон и набрал номер суда.

– В зал уже вызывали участников процесса «Государство против Грей»?

Он подождал, пока секретарь проверит по списку.

Петерсен – не Грей. Полная неразбериха.

– О’кей, спасибо. – Он положил трубку. – Судья Кинг задерживается. У нас есть еще полчаса.

Кейт подалась вперед.

– А тот рапорт, что я передала вам накануне… когда вы послали меня разбираться с женщиной, которая пришла на проходную. Где он?

– Где-то в лотке для входящих, – сказал Рей.

Кейт принялась рыться в бумагах на его столе. Она сняла верхние три папки с пачки документов и, не найдя свободного места на столе, положила их на пол. Она быстро перебирала оставшиеся бумаги, откладывая ненужные и тут же хватаясь за следующие.

– Есть! – наконец торжествующе воскликнула Кейт.

Она вытащила свой рапорт из прозрачного файла и положила его на стол перед Реем. Оттуда же выпали кусочки разорванной открытки, и Патрик взял один из них. Он с любопытством рассматривал его, а затем растерянно взглянул на Рея.

– Можно?

– Будьте моим гостем, – сказал Рей, хотя и не было до конца понятно, должно ли это означать, что он не возражает.

Патрик взял обрывки и принялся складывать из них картинку. Когда перед ними начал вырисовываться вид залива в Пенфаче, Рей присвистнул.

– Итак, Дженна Грей является сестрой Евы Мэннингс, о которой та так беспокоилась.

Нужно было действовать.

– Мистер Мэтьюз, спасибо, что принесли ее паспорт. Боюсь, я вынужден просить вас подождать нас в зале суда. Рейчел на проходной подскажет, как туда попасть. Мы приедем, как только сможем. Кейт, встречаемся через пять минут в ОБДН.

Кейт повела Патрика вниз, а Рей схватился за телефон.

– Натали, это Рей из ОКР. Можете посмотреть, что у нас есть на Иена Петерсена? Белый мужчина, около пятидесяти…

Рей бегом преодолел пролет лестницы и коридор и влетел в двери с табличкой «Служба защиты». Тут к нему присоединилась Кейт, и уже вдвоем они позвонили в Отдел по борьбе с домашним насилием. Дверь им открыла бодрого вида женщина с короткими черными волосами и массивными ювелирными украшениями.

– Нашли что-нибудь, Нат?

Она провела их внутрь и развернула монитор своего компьютера, чтобы им было видно.

– Иен Френсис Петерсен, – сказала она, – родился двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Задерживался ранее за вождение в нетрезвом состоянии, нападение при отягощающих обстоятельствах. В настоящее время в отношении него действует судебный запрет.

– Запрет приближаться к женщине, надо полагать. Ее, случайно, зовут не Дженнифер? – спросила Кейт.

Натали покачала головой.

– Ее зовут Мария Уолкер. Мы поддержали ее уход от Петерсена после шести лет систематических издевательств с его стороны. Она выдвинула против него обвинение, но он тогда соскочил. Запретительный судебный приказ был выдан гражданским судом и до сих пор в силе.

– А до Марии что-то было?

– С партнершами – нет, но десять лет назад он получил предупреждение по поводу простого нападения. На свою мать.

Рей почувствовал привкус желчи во рту.

– Мы думаем, что Петерсен женат на женщине, участвовавшей в деле о наезде на Джейкоба Джордана, – сказал он.

Натали встала и направилась к стене, сплошь занятой металлическими шкафами картотек. Она выдвинула один из ящиков и начала перебирать его содержимое.

– Вот, – сказала она. – Это все, что у нас есть на Дженнифер и Иена Петерсенов, и чтение это, честно говоря, не из самых приятных.

Выставки, которые ты проводила, были нудными. Места проведения были разные: переоборудованные склады, студии, мастерские. Но люди – всегда одни и те же: шумно веселящиеся либералы в цветистых шейных платках. Женщины – грубые и самоуверенные; мужчины – вялые подкаблучники. Даже вину там не хватало индивидуальности.

В течение недели выставки в ноябре тебе было особенно тяжело. За три дня до этого я помог перевезти туда твои работы, и весь остаток недели ты проводила там, готовясь к открытию.

– Сколько времени может уйти на то, чтобы расставить несколько скульптур? – спросил я, когда ты вторую ночь подряд пришла домой очень поздно.