Рамзан Саматов - Амурский сокол. Путь Воина

– Государь Император в видах скорейшего восстановления дружественных соседских отношений к Китаю соизволил решить не присоединять какой-либо части Китая к русским владениям… – сказал генерал-лейтенант Грибский. – Моя миссия исчерпана. Хотя покидаю Благовещенск с тяжелым сердцем, но совесть моя чиста – я лишь выполнял приказы военного министра.

Выступление бывшего губернатора Благовещенска перед членами Дворянского собрания губернии было коротким, но встречено овациями. Все события короткой войны с Китаем нашли отклик в сердцах присутствующих. И не только присутствующих, но и всего населения, кроме китайцев.

Подойдя к роскошному конному экипажу, запряженному молодыми ухоженными лошадьми, Грибский, прежде чем сесть, задержался возле рослого мужчины с усами, одетого в новенький мундир губернского секретаря Корпуса лесничих 9 9 Гражданский классный чин в царской России. Для присвоения чина губернского секретаря необязательно было быть дворянином. .

– Ну что, Никодим! Благодарю тебя за службу! Ты славно служил мне.

– Рад был стараться, ваше высокопревосходительство!

– Надеюсь, в лесном департаменте не посрамишь честь мундира. Ведь я за тебя поручился. Труд лесного кондуктора трудный – его получают настоящие знатоки и ценители леса. Отдавай все свое умение и душу этому благородному и мирному делу. Ты знаешь, что за упорство, трудолюбие, выносливость и твердость духа лесных кондукторов называют «лесными подшипниками»?!

– Буду одним из таких «подшипников», ваше высокопревосходительство! – сказал Никодим, выпятив грудь. – Благодарствуйте за доверие!

Бывший губернатор потрепал Никодима по плечу и сел в экипаж.

– Трогай!

Губернский секретарь опустил руку от козырька. Роскошный экипаж покачиваясь на рессорах удалялся, оставляя за собой клубы пыли.

Сборы Никодима были скорыми. Имущества он за время службы у губернатора не нажил. Кроме подаренной губернатором лошади, ничего и не было. Правда, были кое-какие сбережения. Все жалованье, получаемое от службы, он относил в местный банк. Ведь жил на казенных харчах, а для себя ему ничего и не нужно было. До некоторых пор…

Навьючив лошадь продуктами и предметами первой необходимости, Никодим пустился в путь. Губернский лесничий проводил его до начала вверенного участка и, вкратце объяснив обязанности, засобирался обратно.

– Двигайся по этой просеке и не ошибёшься, – сказал он махнув рукой. – Она приведёт тебя к избе.

Лесная изба была расположена в удивительно красивом месте. Огромная поляна полукругом огибая дом, словно держала его в объятиях с помощью растущих по краю деревьев. По правой стороне поляны, делая изгиб, протекал небольшой ручей. Ниже по течению была устроена запруда, то ли бобрами, то ли прежним хозяином – это он решил выяснить позже. Из окон избы, примыкающей задней стороной непосредственно к лесу, открывался потрясающий вид на закат. Благодаря тому, что лес, начиная с конца поляны, находился ниже уровня дома из-за крутого склона, почти весь участок, вверенный Никодиму, был как на ладони. Зелёный покров леса тянулся до самого горизонта, окрашенного оранжево-красным закатом на безоблачном небе.

Первым делом, помощник лесничего принялся за обустройство своего жилья и быта. Вычистил дом от хлама, оставленного прежним жильцом, отмыл, отскрёб до черна закопченные стены и потолок, занёс свой скарб, отремонтировал топчан, поправил входную дверь… Затем подготовил место в сарае для лошади. А ее пустил кормиться – в загоне росла трава по колено. Здесь не было хозяина несколько месяцев.

Пока возился наведением порядка в хозяйстве, наступили сумерки. Наскоро наварив кашу и вскипятив чай, Никодим поужинал и улёгся спать.

Снилась ему, что он проснулся на новом месте от запаха блинов. Открыл глаза, глядь, а у зева печи стоит Марья в белом вышитом фартучке. На сковороде шкворчит масло, а весь дом заполнен умопомрачительными аппетитными запахами. Никодим протер глаза и осмотрелся. Точно – лесная изба. Вон, и ружьё его висит на гвозде, и стена, собственноручно вычищенная, блестит желтыми боками брёвен. Посмотрел в окно, а там темно. «Что за черт?!» Хочет позвать Марью, но не может. Вдруг она поворачивается, но на Никодима смотрит улыбающееся лицо Ликин.

– Никодзиим! Цы проснулся?! Всцавай, сейчас будем блинчики кушаць!

И тянет к нему руки. А руки то марьины… Он их помнит. Такие мягкие, пухлые, нежные… Образ Ликин исчез, только Марьин остался… Она взяла его за руки, повела через комнату к двери.