Инна Балтийская - Эликсир для Потрошителя

— Вероника, я готова на все. — Алена внезапно перестала плакать. Теперь ее глаза горели каким-то фанатичным огнем. — Я верю девчонкам, они дали точный адрес. Я проверила — там правда клиника, вернее, современный медцентр. Мы поедем в Новореченск за этим эликсиром. Михаил согласен, говорит, что за деньгами не постоит. Вроде, там еще какие-то дополнительные условия будут, ну и пусть. Я на все согласна.

— Алена, пойми, это невозможно. — монотонно повторяла я. — Никому еще не удалось создать эликсир бессмертия. Те, кто его обещает — обыкновенные мошенники.

— Да ты же сама работала над этим эликсиром! — злилась подруга. — Ты сама говорила, что вот-вот он будет готов!

— Говорила. — устало согласилась я, чувствуя себя сломанной шарманкой. — Но его не будет. Эту тему в нашем институте уже закрыли.

— Но ведь теоретически его создать легко? Ведь легко, верно?

— Теоретически да, а практически — невозможно.

— Это для тебя невозможно! — пошла вразнос подруга. — Его давно уже создали! Ты видела Зульфию Ротангу? Она выглядит максимум лет на тридцать, хотя разменяла седьмой десяток!

— Ты слышала что-нибудь про пластическую хирургию? — слова Алены задели меня за живое, и теперь я усиленно боролась с обидой. — Я не очень тебя огорчу, если сообщу, что все наши певицы и многие певцы после 30-ти обращаются к хирургу?

— Да делала она пластику, кто бы спорил. — Алена отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. — Много раз делала. И выглядела точно так же, как и остальные дивы после операции — морда страшная, рот растянут до ушей, щеки обтягивают череп. Только губы надутые вперед торчат. Девочки из подтанцовки уверяют, что на нее без грима страшно было смотреть — она и на человека-то была не похожа. А теперь у Зульфии реально молодое лицо, такого после 40 лет не бывает. Не забывай, я же ее не только на сцене вижу. Сколько раз помогала ей дома грим смывать!

Я промолчала. Спор с разъяренной Аленой не имел смысла. Если уж она решила, что эликсир молодости существует, переубедить ее было невозможно.

Честно говоря, даже упоминание про эликсир действовало на меня угнетающе.

Я генетик, кандидат в доктора наук, и для своих 39 лет достигла немало. У меня любящий муж и двое сыновей-школьников, и со стороны моя жизнь похожа на сказку. И только я знаю, что начиналась эта сказка страшно, как романы Стивена Кинга.

Начинала научную карьеру я в лаборатории профессора, занимавшегося влиянием высоких температур на раковые клетки. Было установлено, что при температуре выше сорока двух градусов они гибнут. Проблема состояла в том, что при этой же температуре гибли и все остальные клетки живого организма. Нужно было найти зазор буквально в сотую долю градуса, при которое здоровые клетки бы выживали, а измененные — нет. Искать этот зазор поручили мне.

Исследование тянуло на полноценную докторскую диссертацию, и я проводила в лаборатории дня и ночи. В конце концов, нужная температура была найдена, я лично провела не меньше сотни экспериментов, в ходе которых убедительно доказала, что при нагревании в термальной ванне погибнут только пораженные клетки. Потом провела три десятка опытов на лабораторных мышах. И в конце концов, было решено провести эксперимент на реальном больном. Четвертая стадия опухоли прямой кишки, метастазы — шансов выжить у него не было. Он подписал все нужные бумаги, снимая с меня ответственность, и мы приступили.

В присутствии десятка экспертов несчастному больному ввели наркоз и погрузили в термальную ванную. Включили термостат, и через несколько минут из ванны пошел густой пар. Я вскочила, что-то выкрикивая, но было уже поздно. Этого просто не могло произойти, но… Он сварился в этой ванне.

Я с тяжелейшим нервным срывов попала в больницу, затем меня отправили в крымский санаторий, лечить нервы, сгоревшие в тот страшный день. Правда, вскоре выяснилось, что виноват неисправный термостат, тем не менее, в институте срочно подписали приказ о сокращении моей ставки. А мой жених, которого я любила больше жизни, и который стажировался в той же лаборатории, отказался от опальной невесты.

Он написал мне в санаторий письмо, где подробно расписал охватившее его негодование, когда он узнал о моем кошмарном поступке. Еще бы — сварить живого человека, такого себе не позволяла даже средневековая инквизиция. Разумеется, чувствительная натура моего возлюбленного не может вынести никакого общения с такой садисткой, как я. Поэтому он убедительно просит не звонить ему и не присылать смс-ки, а то даже от воспоминаний обо мне у него поднимается давление и трясутся руки. Расправившись таким образом со мной, он женился на дочери профессора, под руководством которого я сварила больного.