Сергей Высоцкий - Среда обитания

- Вопрос у меня простой, - начал Семен. - Что вы можете рассказать об Олеге Анатольевиче Барабанщикове? О его образе жизни, о знакомых?

- А скажите мне, пожалуйста, товарищ...

- Бугаев, - подсказал капитан.

- Товарищ Бугаев. - Новорусский сделал ударение на "е". - У вас есть разрешение на разговор со мной? И почему мне не позвонил ваш начальник, Селиванов? Мы с ним не первый год знакомы.

- Михаил Игнатьевич, я могу дать вам телефон полковника Селиванова. Бугаев вытащил из кармана записную книжку. - Вы ему позвоните. Может быть, у него появится желание побеседовать с вами в управлении?

- У меня уже не будет времени навестить его, - пробормотал управляющий и сел, положив руки на стол и сцепив пальцы.

"Тоже мне, хмырь болотный, - со злостью подумал Семен, - ни слова просто так, один выпендреж".

- Я начну с того, что Барабанщикова я практически не знаю. Новорусский расцепил пальцы и стукнул костяшками левой кисти по столу. Словно точку поставил. - Я с ним встречался несколько раз. Очень скользкий тип. - Он снова ударил костяшками об стол.

- Могу я узнать о цели ваших встреч?

- Это сугубо личные дела. Я не намерен их обсуждать.

- Хорошо, - согласился Бугаев. - Барабанщиков приходил к вам домой или на работу? Может быть, вы встречались с ним где-то в другом месте?

- Он приходил домой. Никогда не задерживался... Минут пять, не больше.

- Он приезжал на машине?

Михаил Игнатьевич пожал плечами.

- Его никто не сопровождал?

- Нет.

- Он не рассказывал вам о своих клиентах, о знакомых?

- Товарищ Бугаев, у меня создается впечатление, что вы слабо представляете себе, с кем имеете дело.

- Я сегодня полдня беседую с клиентами хаусмайора Барабанщикова, зло сказал Семен и подумал: "Накапает на меня этот директор, как пить дать накапает".

- С клиентами кого? - Странно было видеть управляющего озадаченным.

- С клиентами заурядного доставалы. Кому что. Одному - импортные сигареты, другому - старинную мебель, третьему - шипованную резину. А уж вам-то, Михаил Игнатьевич, стыдно было иметь дело с прохвостом.

- А вы нахал. - В голосе Новорусского появились стальные нотки, но Бугаева уже понесло:

- Не думаю, что останется безнаказанным потворство спекулянту, сказал он сердито. - Хотя бы моральное...

- Только без угроз, - сказал Михаил Игнатьевич, до металл из его голоса куда-то пропал. - Я вам ответил на все ваши вопросы. Подробнее могла бы рассказать жена, но она сейчас в отпуске, в Кисловодске.

- Когда в последний раз приходил к вам Барабанщиков?

- Он приходил... Он приходил... - задумался управляющий. - Жена улетела двадцать восьмого августа вечером, Барабанщиков был утром. Да. Утром. Принес... - Новорусский спохватился. - Он что-то принес по просьбе жены. С тех пор я его не видел. Вам достаточно этого?

- Вы никогда не слышали от Олега Анатольевича о его приятеле, у которого есть "Волга"?

- О машинах мы с ним как-то разговорились. - На лице Михаила Игнатьевича появилось выражение, слегка напоминавшее улыбку. - Я люблю автомобили. У нас, правда, нет личного автомобиля. Двухсменная служебная... Много объектов.

"Небось один объект - рынок", - подумал Бугаев.

- Но машины я люблю. Барабанщиков жаловался, что никак не может приобрести "Волгу". "Жигули" не престижны! - заявил он. - Представляете, для него "Жигули" не престижны! - Михаил Игнатьевич снова улыбнулся. - И взахлеб рассказывал о своих знакомых, у которых есть "Волги".

- Вы не помните, кого он называл? - с надеждой спросил капитан.

- Да я, собственно, и слушал-то невнимательно. У него столько знакомых - Олег Анатольевич любит козырнуть громкой фамилией. По-моему, какого-то артиста называл. Очень известного. Потом летчика. Да, больше всего его задевало то, что "Волгу" приобрел какой-то мастер.

- Мастер?

- Да, мастер. Не то на заводе, не то в каком-то ателье.

- Подробнее не помните?

- Нет.

Бугаев поднялся.

- Что, все это... - Новорусский неопределенно покрутил рукой, действительно будет как-то обобщаться? - Он тоже встал из-за стола и медленно пошел к двери, а сам внимательно смотрел на Бугаева. Сколько раз капитану приходилось видеть в людях эту резкую перемену, как только появлялась опасность огласки. И как паршиво он себя чувствовал в таких случаях, как гадко становилось на душе. "Уж лучше бы хамил до конца, подумал он об управляющем. - Не стал бы разговаривать вовсе, выгнал. И то легче было бы".

- У нас сейчас задача другая, - хмуро ответил он. - Но выявленный материал всегда обобщается.