Наталья Александрова - Часослов Бориса Годунова

А потом открыла бардачок.

И первое, что там увидела, – упаковку от соленых сухариков.

Ну, тут уж ей сразу все стало ясно.

Яснее ясного.

Гошка, паршивец!

Это были его любимые сухарики, он постоянно жевал их, хрустел ими, как кролик морковкой, и постоянно разбрасывал пустые смятые упаковки, оставляя их за собой, как Мальчик-с-пальчик оставлял камешки.

Все время их совместной жизни Ирина боролась с этой ужасной, на ее взгляд, привычкой. Все время хрустит, и крошки везде, где можно, и пальцы жирные. Хорошо хоть, не с чесноком… Нет, Ирина такого допустить не могла.

И, в конце концов, чего-то добилась.

Гоша не бросил чертову упаковку на пол – он убрал ее в бардачок… что тоже порядочное свинство.

Ирина тут же опомнилась. О чем она думает? Какая разница, с чесноком сухарики или с луком? Гошка брал ее машину, брал без спросу, хотя, если бы и попросил, она бы ни за что ему не дала попользоваться. Гошка – жуткий неряха и водит плохо, лихачит на дороге все время. Даже когда они были вместе, Ирина и то давала ему машину считаные разы. А потом срок доверенности кончился, и она не стала продлевать. Потому что у них с Гошкой все стало плохо, и она начала задумываться, как бы его выставить из квартиры без лишнего шума.

Он жил у нее почти год, и этого Ирине хватило сполна. Поначалу-то все было не то чтобы отлично, но неплохо. У Гошки был замечательный легкий характер, иначе говоря, ему все было по фигу. Он всегда был в отличном настроении, умел рассмешить, с ним Ирине не было скучно. В постели тоже все было легко и необременительно.

Они встречались несколько месяцев, а потом Гошка как-то незаметно утвердился в ее квартире, сказал, что там, где он прежде снимал, ему отказали, и есть ли смысл платить за квартиру, когда он все равно часто ночует у нее?

«И в самом деле, – подумала тогда Ирина, – зачем лишние деньги тратить?»

Работал Гошка в фирме, которая торговала автомобилями, причем, как вскоре поняла Ирина, работой своей нисколько не дорожил, хоть и платили ему вполне приличные деньги. Надо отдать Гошке должное: когда нужно, он умел взять себя в руки и заставить себя трудиться. Другое дело, что ему почти никогда ничего не было нужно. Есть работа? Хорошо. Нету? Тоже неплохо отдохнуть.

Он мог, к примеру, уволиться и улететь месяца на два к приятелю на Бали, снять там убогую хижину на берегу моря и валяться на белом песке, сутками ничего не делая. Или устроиться на пляж таскать лежаки и жить тут же, в пляжном сарайчике. Самое интересное, что, когда он возвращался, его снова брали в ту же фирму, потому что, как уже говорилось, если нужно, Гошка умел работать. А нужно ему было только тогда, когда кончались деньги.

Ирина прекрасно знала все Гошкины недостатки, но, как справедливо сказала подруга Наташка, тебе же не замуж за него выходить? И то верно, выйти замуж за Гошку Ирине никогда не приходило в голову. Да если на то пошло, она вообще замуж не собиралась, во всяком случае, в ближайшие несколько лет.

Но, как уже говорилось, ей было с ним весело и приятно. Опять-таки, надо отдать ему должное: Гошка никогда не требовал от нее ни свежевыглаженных рубашек, ни обеда из трех блюд. И хоть был он ужасающим неряхой, все-таки временами внимал Ирининым мольбам и приказам и кое-как пытался разгрести за собой. И еще: когда Ирина приползала с работы вечером совершенно без сил, ее всегда ждал ужин. Чаще всего это была заказанная пицца, но все же такая забота о чем-то говорит…

Они продержались почти год, а потом Ирина поняла, что с нее хватит. Она изучила Гошку вдоль и поперек и знала, что он скажет в следующую минуту, куда посмотрит. Ее больше не смешили его шуточки, они казались ей одинаковыми. И самое главное: ее стал раздражать его пофигизм. В самом деле: мужику тридцать один год, а он ведет себя как подросток. Как в каком-то старом фильме: хочу – халву ем, хочу – мармелад… И больше никаких помыслов.

Гошка всегда жил только сегодняшним днем, не давая себе труда загадывать хоть на пару дней вперед. Он ни к чему не стремился, его все устраивало, он всегда был доволен и весел. Ирина пыталась с ним поговорить серьезно – мол, что, так и будешь болтаться всю жизнь? Годы-то идут, нужно как-то определяться. «Зачем?» – спрашивал он и сводил все к шутке.

«Ну и ладно, – сказала себе Ирина, – в конце концов, она ему не жена и не мать, пускай живет как хочет. Только без нее».

И раздумывала, как бы половчее намекнуть ему, чтобы сваливал из квартиры. Гошка намеков не понимал или делал вид, что не понимает.