Руслан Белов - Клуб маньяков

И я засучил рукава. Через два часа я знал, что площадь распространения вкрапленности арсенопирита и халькопирита составляет около трехсот квадратных метров (двести - двести десять метров в длину и десять двенадцать метров в ширину. Усевшись на верхушке одного из холмиков гривки, я принялся считать, сколько можно получить за шкуру не пойманного верблюда.

"На глубину оруденелые породы наверняка прослеживаются не менее чем на сто метров, - думал я, унесясь взором к утонувшим в зное дальним хребтам. По крайней мере, на известных мне месторождениях аналогичного типа глубина распространения оруденения равняется примерно двумстам метрам. Значит, объем рудного тела может составить около 30 000 кубических метров, а это не менее чем 100 000 тонн руды. Если золота в ней 10 граммов на тонну, как в большинстве рядовых месторождений, то бог послал мне 1 миллион граммов драгоценного металла. Или одну тонну. Если же золота в породе содержится, не десять, а 100 граммов на тонну, как в некоторых богатых месторождениях, то я имею под своими ногами десять миллионов граммов чудодейственного драгоценного металла. Или десять тонн того, за что гибнут.

...Десять тонн. Вряд ли Бог пошлет мне такую кучу золота. Щедростью он никогда не отличался. А тонну дарить такой влиятельной особе не к лицу. Значит, будем считать, что золота в месторождении, нет, не в месторождении, а в одном обнаруженном мною рудном теле около пяти тонн. Если взять по триста долларов за килограмм металла в недрах, то получим около полутора миллионов. Я как первооткрыватель смогу претендовать на десять процентов этой суммы.

А ста пятидесяти тысяч на месяц в Париже и столько же в Ницце должно хватить. Хотя бог его знает эту Лейлу. Дорвется до благ с брызгами шампанского и сорвется. От меня. К тем, у кого денег на всю жизнь.

Ксении точно бы этих денег не хватило. Ну, разве только на пол-Парижа. Но, тем не менее, спасибо тебе, Господи! Спасибо, слышишь?

Что-то он молчит, не разговаривает со мной. Умотал, наверное, как и я, в командировку. И творит чудеса где-нибудь в окрестностях Бетельгейзе. Или на Возничих Псах катается. Они, наверное, для него, как Париж для нас..."

Собираясь домой, я прихватил кусок оруденелой породы килограммов в двадцать. Чтобы хоть как-то оценить содержание примесей в арсенопирите и халькопирите я придумал сравнить его объемный вес с объемным весом арсенопирита, который слагал маломощную жилу, месяц назад обнаруженную мною недалеко от кишлака.

Тащить почти двухпудовый камень после дня работы в пекле было тяжело, но все же мне достало сил всю дорогу сотрясать пустынное пространство маловысокохудожественным пением песен о золоте. Больше всего досталось словам "Люди гибнут за металл, Сатана там правит балл".

Сатаной я чувствовал самого себя. Сатаной, который непременно вырвет из объятий земли несметные богатства, вырвет, кинет их жадным и озабоченным, а сам потихоньку смоется на комиссионные в Париж. Со своей любимой женщиной.

Вечером я рассказал Лейле о своей находке. Она уже понимала по-русски, а я значительно расширил свой запас персидских слов.

- Эти копи, как и наш кишлак, называются Чехелькуре. Они принадлежат вождю нашего племени Ахмад-шаху, - сказала она, помогая мне умываться. - Ты должен непременно поставить его в известность. И пусть он решает. Не проси у него ничего. Он сам даст, если сочтет нужным.

Я знал вождя нашего племени. Высокий, грузный, скуластый, щекастый и непосредственный, как все белуджи. Он как-то заезжал в наш кишлак на белом "Мерседесе", заезжал посмотреть на русского геолога, решившего стать членом его племени. Я ему понравился, и он обещал мне покровительство и вид на постоянное жительство (под чужой фамилией, естественно).

- Хорошо, поедем к нему послезавтра, - согласился я. - А завтра я должен кое-что сделать.

На следующий день я раздробил принесенный с гривки камень и отмыл сульфиды у колодца, вырытого в днище пересохшего ручья, отмыл в простом эмалированном тазике.

Сульфидов набралось около двух килограммов. Оставив их сушиться на куске целлофана, я раздробил до пыли загодя принесенный двухкилограммовый кусок арсенопирита. Дробить приятно пахнущую чесноком породу мне помогало все сбежавшееся к этому времени мужское население нашего кишлака - целых три человека.

Завершив дробильные работы, я занялся сооружением горна и простейших мехов. В этом тоже приняло участие мужское население и потому много времени мне не потребовалось. Труднее было с топливом, но с ним помогла Лейла, сказавшая, где можно найти ведро каменного угля (женщина она запасливая). Лейла же нашла толстостенную глиняную миску, в которой я мог пережечь полученные пробы.