Руслан Белов - Кол Будды

- Он знает все! - отрезал старшина невозмутимо. - Вчера он нагадал одной женщине из Волгограда, что она отравится, а сегодня она утонула. Сам ее в морг сопровождал. Редкостная красавица была, муж так убивался - в мертвецкой даже трупы плакали.

- В самом деле!? - испуганно посмотрела Наташа.

- В самом. А что касается вас, гражданка, то перед гаданием заплатить надо, а то он наврет.

- А сколько?

Цыганка объяснила - она уже все знала, - и ушла, не желая мешать коллеге. Женщина сняла рюкзак, достала из косметички пятьсот рублей, благоговейно глядя, протянула Смирнову. Тот взял, сунул в карман, посмотрел на старшину, стоявшего как у кассы в получку, вручил ему сто рублей из первого гонорара и отправил прочь мановением руки. Спустя минуту гаданье было в разгаре - по крайней мере, так казалось со стороны. Началось оно следующей мыслью-наблюдением:

- Господи, какая ножка! И стопа, наверное, розовая, как у ребенка.

Стопа была розовой, как у ребенка. Ноготки тоже были розовыми. Пальчики вызывали в душе сладостные чувства.

Завороженный Евгений Евгеньевич не мог ни о чем думать. Он едва сдерживал руки, сдерживал, чтобы не погладить нежную упругую голень, он покусывал губы, чтобы они не кинулись к ножке в страстном желании хотя бы на мгновение прикоснуться к ней.

Стопа была гладенькой. Линии говорили, что принадлежат ласковой кошечке.

- Ну что, что вы видите? - встревожено спросила Наташа.

Подняв глаза, Смирнов увидел -женщине ей приятны его благоговейные прикосновения.

- Вы ласковая кошечка. Пока. Сейчас вы не принадлежите себе, вас гонят обстоятельства, но очень скоро вы станете полновластной хозяйкой жизни. И не только своей.

- Это я знаю, - в голосе женщины послышалось разочарование. - А сколько я проживу, и столько у меня будет детей?

У Смирнова появился повод вновь заняться ножкой женщины.

- Семьдесят девять лет я вижу. Потом пять лет маразма и смерть от крупозного воспаления легких, - отомстил он за разочарование. - Но вы не волнуйтесь - большинство долгожителей умирает от простуды, ибо у них ослаблен иммунитет. А что касается детей, то их будет двое, мальчик и девочка.

- Будет двое? - чуть сузила глазки.

Евгений Евгеньевич посмотрел на обнаженный животик женщины и сбоку увидел едва заметные растяжки.

- Будет еще двое. Девочка у вас уже есть. Она сейчас у знакомых.

Посерьезнев, Наташа отняла ногу.

- Ну уж извините, - смущенно улыбнулся Смирнов. - Я понимаю, в отпуске хочется забыть обо всем, в отпуске хочется чувствовать себя свободной женщиной. Вы куда с рюкзаком направляетесь?

- Вы меня спрашиваете?!

- Извините, забыл, что я при исполнении. Дайте-ка вашу очаровательную ножку, если бы вы знали, как она меня вдохновляет.

Наташа протянула ножку и Смирнов, нежно поводив по ней ладонями, сказал:

- Вы... вы идете в Лиманчик, всроссийскую гм...

- Трахалку.

- Да, трахалку, идете говорить о Костанеде. Там стоят ваши друзья. Идете с палаткой, пуховым спальным мешком и лапшей "Доширак". Вы чего-то страшитесь, вероятно, нехороших людей, но вы решились и потому все будет так, как вы хотите. Кстати, я иду в ту же сторону. Правда, я экстремал, ни палатки, ни мешка у меня нет.

- Вы хотите проводить меня? - спросила Наташа, вглядываясь в Смирнова, как женщины вглядываются в мужчин, определяя их пригодность в качестве кавалера.

- А почему бы и нет? Буду вас охранять, буду спать, как пес, у входа в ваш шалаш. Буду ловить вам крабов и рыбу, жарить мясо на углях и носить кофе в постель.

- И это все?

- Конечно, нет. Я буду вашим рыцарем печального образа, буду тайно любить вас и писать вам на песке прекрасные стихи.

- И чем все это кончиться?

Смирнов потянулся к ступне. Подержав ее в изнывающих от вожделения руках, сказал:

- Вам будет хорошо. А потом, через тысячу лет, мы расстанемся. Вы останетесь на земле, а я... а я исчезну.

Наташа задумалась, очаровательно выпятив губки. Подошел старшина, протянул ей мороженое на палочке и знающе спросил, с уважением разглядывая нежное личико женщины:

- Вдвоем уходите?

- Да, - покивала она, разворачивая мороженое.

Евгений Евгеньевич не верил своим ушам. Старшина почувствовал себя лишним и, пожав счастливчику руку, удалился. Наташа проводила его огромную фигуру уважительным взглядом, лизнула мороженое и спросила:

- Кстати, как вас зовут, мой верный Дон Кихот?

- Я не Дон Кихот, Я - Петрарка де Бержерак ибн Ромео по имени Евгений, - поднял грудь Смирнов. - Давайте отойдем в сторону и переложим тяжелые вещи из вашего рюкзака в мой?